Затем мысли вновь вернулись к Лешке. Неплохой парень. Немного наивный, горячий, но неплохой. Искренний. Если прав господин-товарищ Порфирий и Аномалия работает с подсознанием «хозяина», тогда один черт разберет, чего ждать дальше. Осознанно Лешка ничего плохого людям и мирозданию в целом желать не станет, но что у него творится в подсознании? Какие демоны там живут? Кто знает, что ему довелось пережить перед тем, как попасть в детский дом? Да и в самом детдоме наверняка жизнь была не сахар. В Зоне он говорил, что его звала Анита, которую он должен спасти, – проигрывался сюжет из сказки о мертвой царевне. Ну да, кто в восемнадцать лет не видит себя героем, способным спасти принцессу? Только спасти никого не удалось. Да и Анита, как оказалось, использовала парня – с его помощью наложила на себя руки. Скорее всего, догадывалась, что остается живой только внутри Аномалии и непременно погибнет, если окажется снаружи…
И все-таки: что же загадал Лешка, активировав Ключ? Что задумал? Он видел и несправедливость, и жестокость, и жадность, и смерть. Но осознаёт ли он, что истинные, невысказанные желания могут отличаться от декларируемых? Эх, гадай – не гадай, все равно ошибешься…
Олег взглянул на Порфирия Петровича. Тот сосредоточенно читал длинное сообщение на экране айфона. Скажет он, наконец, зачем ему срочно понадобилось в Булганск? Неужели граница Зоны вновь стала проницаемой?
Или «мутный фээсбэшник» умел читать мысли, или произошло удивительное совпадение, потому что тот вдруг оторвался от айфона и сказал:
– Обе Зоны – и Забайкальская, и Фолклендская – изменили размеры.
– Вранье. – Олег уверенно покачал головой. – Если бы это было так, оба «Периметра» уже бы на ушах стояли. И от меня Костюченко точно бы не стал ничего скрывать.
Однако у Порфирия Петровича нашлось объяснение: информация о Забайкальской Зоне поступила только что, к тому же Костюченко, как и Олег, отнесся к ней довольно скептично.
Первое сообщение пришло с КПП Фолклендской Зоны. Несколько дней назад капралу «Западного Периметра» показалось, что граница Зоны сдвинулась вперед – совсем немного, может быть, на полметра. Вроде бы приметный валун раньше стоял чуть дальше от иссиня-серого тумана. Осторожный запрос на КПП Забайкалья показал, что там ничего не заметили. А так как капрал не был уверен в своих выводах, то все списали на обычное «померещилось». А сегодня тревогу уже забили всерьез: Фолклендская Зона уменьшилась, отступив на десятки метров назад, оставив широкую полосу измененной земли возле границы. И ровно на те же десятки метров скакнула вперед Зона в Забайкалье. Группу научников Костюченко, конечно же, отправил к границе, вот только результаты придут не скоро: пока ученые развернутся на месте, пока проведут исследования, пройдет время.
– Почему же не объявили «красный код»? – начал Олег, и тут телефон в кармане требовательно пискнул.
Пришло сообщение: «Всем оперативным сотрудникам “Восточного Периметра” срочно собраться в штабе».
Глава 3
Шаман
Лешка буквально вывалился из Аномалии. Казалось, только что он вошел в огромную переливающуюся каплю – и уже через мгновение выпал обратно. Именно выпал – ноги мальчишку держали с трудом. Белое небо над головой мигнуло – словно экран перезагрузился. Мигнул и Шаман. За секунду до этого он помнил встречу с парнем восемнадцать лет назад иначе, а теперь новые воспоминания как по волшебству заслонили прежние. Теперь он припоминал, как продирался к начинающему разваливаться куполу с Аномалией, как не нашел внутри мальчишку, хотя точно видел, что тот вбежал внутрь. Как недоумевал, куда он пропал, звал его, пытался найти в творившемся бедламе. Как нашел раненого очкарика, который, спасая парня, угодил под рухнувший валун. Очкарик вскоре умер у него на руках. Затем, ругая себя последними словами, бросился к развалинам лабораторного корпуса, потому что там, на шестом уровне, осталась Кристина, но лифт уже был заблокирован и спуститься вниз Антон – да, тогда он все еще был Антоном – не мог. Еще он помнил, как сидел на оплавленной, спекшейся, но уже остывающей земле и смотрел на белое ничто над головой, борясь с отчаянием и пустотой внутри.
Не давая Лешке упасть, Шаман подхватил парня. Выглядел тот совсем плохо. Каждое возвращение в прошлое давалось ему с большим трудом. А еще каждое возвращение в прошлое меняло Зону, травмировало ее.
Обычный человек почувствовал бы едва заметное сотрясение, дрожь под ногами, но Шаман не был обычным человеком. Раньше на протяжении долгих лет Аномалия воспринималась им как сгусток энергии, пусть и не нашей – теплой, земной, – а чуждой и непонятной, но эта энергия была ровной, постоянной. В Зоне вообще все пронизано энергией – животные и растения, ловушки и артефакты, даже воздух. Невидимые токи поднимались от земли, устремляясь ввысь, в белизну неба. А сейчас Шаман чувствовал, что расходящиеся от Аномалии невидимые волны судорожные, рваные. И они ощущались как нездоровые. С каждым Лешкиным возвращением в прошлое эти волны становились все более разрушительными. Они крушили и коверкали и живое, и неживое, распирали Зону изнутри, из-за чего она пульсировала, раздвигала рывками границы. Зона менялась, и эти изменения пугали.