«Боже, храни кукурузу…» – Джереми в очередной раз скривился.
Видимо, жизнь в Калифорнии и в самом деле развращает. Во всяком случае, в пивоварне «Ночная ящерица» он не набрался скромности.
Подойдя к ступеням, ведущим к двери дома, вблизи уже не такого опрятного и аккуратного, каким он казался издали, Джереми заглянул под первую ступеньку и увидел маленькую плетёную корзинку, из которой достал ключи. Он сомневался, что дверь заперта, но решил всё равно взять ключи с собой. Он легонько толкнул дверь, и та со скрипом отворилась. В нос ударил прелый запах старых вещей.
Зайдя внутрь, Джереми осмотрелся. Именно так он себе это и представлял. Большая комната, в центре которой стоял древний диван, перед ним столик со старым ламповым телевизором, чуть подальше, у стены, большой стол, заваленный газетами, кружками и бутылками. Из комнаты на него смотрели два дверных проёма в смежные помещения. Изучив их, он выяснил, где здесь кухня, а где спальня. Бардак был и там, и там. И повсюду стояли и валялись пустые бутылки. В доме не было чердака, зато имелся неплохой подвал с котельной установкой.
«Значит, не замёрзну, отлично.»
Он решил про себя, что первым делом наведёт здесь порядок, а там уже съездит в город-крошку Битти, может, сумеет найти подработку, ведь казалось сомнительным, что какой-нибудь мексиканец-нелегал выберет для обитания город в тысячу человек. К тому же, насколько он слышал от отца, там есть отличный бар с отменной французской картошкой.
Выйдя из дома через заднюю дверь, Джереми обнаружил густую поросль виноградной лозы, разросшейся по всей стене дома. Она почти вся была засохшей и не представляла собой ничего красивого, словно множество скелетов змей, запутавшихся в паутине. Хотя кое-где зеленела парочка упрямых листочков.
«Это весьма по-американски, дружище. Борись и никогда не сдавайся, ты в штате Невада.» – он хмыкнул и сплюнул тягучую слюну в пыль под ногами.
На заднем дворе, если так можно было его назвать, располагались полуразвалившийся сарайчик с отсутствующей дверью и грубо сколоченный дощатый прямоугольник отхожего места.
– А вот тебя я и искал! Пора сбросить балласт.
К своему облегчению, Джереми обнаружил в туалете смятый рулон туалетной бумаги. Он поблагодарил про себя деда за то, что тот не был правоверным мусульманином, или как они там себя величают в своих пустынях, подтирая задницы мокрой ладонью. Он был против войн и неоправданного насилия, полагая, что каждое вмешательство властей США в тот или иной конфликт в мире – не более чем ширма, за которой прячут от внимания народа просевшую экономику и внутренние проблемы, однако весьма порадовался, когда Америка надрала зад Садаму.
Справив свои дела, Джереми вновь оглядел двор и дом. Что-то изменилось, но он не мог понять, что именно. Затем его взгляд остановился на виноградной лозе. За то время, которое он потратил на измышления и избавление организма от лишнего, на высохшем растении появилось заметно больше зелени. Если до этого лишь пара листиков доказывала жизнь лозы, то теперь на стене зеленело штук двадцать.
«Хоть и пасмурно, но я, видимо, перегрелся.»
Зайдя в дом, он попробовал включить свет, но электричество отсутствовало, и это было ожидаемо. В шкафчике на кухне он нашёл коробок охотничьих спичек и целый арсенал восковых свечей. Удовлетворив любопытство, Джереми почувствовал внезапную усталость. Долгая дорога всё-таки подействовала на него. Пройдя в спальню, он рухнул на удивление аккуратно заправленную постель, сбросил свои туфли и почти мгновенно вырубился.
– Глупая тварь! – его кулак вновь взмыл над распухшим лицом молодой женщины. Та сквозь рыдания продолжала умолять его отпустить её, едва шевеля разбитыми губами. Это злило его ещё больше, и он с силой ударил её в глаз. Девушка взвизгнула и потеряла сознание.
– Чтоб ты сдохла, мразь! – он отпустил её волосы, и голова девушки с глухим стуком упала на дощатый пол.
Взявшись за тонкие лодыжки, он потащил её на задний двор, вновь заметив про себя пленяющую стройность своей гостьи. Если бы его агрегат не пришёл в негодность с возрастом, он тогда бы вдоволь наигрался с этой девкой.
– Отработал бы все твои дырочки, шкура, да так, как ещё никто тебя не имел. – он стёр показавшуюся на губах слюну тыльной стороной ладони. Ему хотелось её, очень, но то, что он не мог, приводило его в бешенство.
Он выволок бессознательное тело на улицу и осмотрел стену дома. Прекрасные трезубцы листьев лозы налились красным, придав потрясающий вид осточертевшему ему жилищу.