«Долбаный прогресс…»
В конце концов, он не повернул в сторону Лас-Вегаса и добрался-таки до своей собственности, чувствуя себя измотанным и слабым. Ему бы сейчас принять душ и укутаться в объятия Сэйди, вдыхая нежный аромат её духов и чувствуя пьянящую бархатистость её рук. Но, увы, этот поезд он упустил. Это была единственная женщина, которой он был нужен, и которой он постоянно пренебрегал.
Джереми не был склонен к ностальгии, но иногда она накатывала, да так, что душа рвалась на части внутри него, вызывая неутолимое желание напиться до беспамятства. Хорошо, что он купил двенадцать банок пива на заправке в Битти.
Сидя на диване перед пыльным коробом телевизора и жуя неплохой хотдог, он всматривался в своё мутное отражение на экране. В этот момент он ненавидел себя. Скребущиеся лапки омерзения царапали его нутро, словно помойный таракан – брюхо раздавленной крысы. Проглотив последний кусок своего ужина, дрожащей от нетерпения рукой Джереми вскрыл банку пива и влил её в себя разом, жадно делая большие глотки. Звучно рыгнув, он принялся за вторую, но уже смакуя. Ему действительно нравился этот напиток, хотя иногда он не мог понять, за что тот ему так нравится.
– Напиток богов! – сказал он пустой комнате и понял, как глупо это звучит, когда рядом нет кивающих полупьяных собутыльников. Всего лишь пьянящая дрянь, один из способов забыться.
И Джереми пил банку за банкой, в надежде скорее вырубиться. Мир словно замедлился и размылся, лёгкая эйфория на краткий миг посетила его, но вскоре уступила место тяжёлой грусти и апатии.
Он любил Сэйди.
Когда она озвучила ему своё решение и слегка дрожащей рукой подала ему документы на развод, он не стал бороться за сохранение брака и обещать измениться. Они оба знали, что он этого не сделал бы. Он просто подписал всё, что было нужно, и молча уехал, оставив плачущую Сэйди в прошлом. Он не гневался на неё и не винил ни в чём, ведь именно на ней и её усилиях держалась их «социальная ячейка», как нынче романтично называют семью.
Раздавив последнюю банку, он уже был на пороге отключки, но необходимо было слить накипевшее. Неуверенно поднявшись, Джереми направился на задний двор, раскачиваясь из стороны в сторону. Ему казалось, будто дом бегает вокруг и потешается над ним. Выйдя во двор, он повернулся к лозе и расстегнул ширинку.
– В дополнение к дождю, ты, странная зелёная хреновина… – промямлил он заплетающимся языком и помочился на стену, которую обвивал декоративный виноград.
Вернувшись в дом, он повалился на диван и закрыл глаза. Сон пришёл к нему быстро.
Автомобиль нёс его обратно. Осталось только полчаса. Он летел по пустынному шоссе восемьдесят миль в час, чтобы не вызывать подозрений, но при этом доставить добычу быстрее домой. Ему уже нестерпимо хотелось сорвать с неё всю пёструю одежду, оставив голой и беззащитной. Та предстанет перед ним подобно новорождённой. А он получит от неё всё, абсолютно всё. И это вызывало пожар внизу его живота.
Он не заметил, как струйка слюны вытекла из уголка его рта. В мыслях он уже предавался своим фантазиям.
Идея использовать снотворное была гениальной. Только надо придумать способ заставлять их самих пить таблетки, а не впихивать их одну за другой им в горло. Так или иначе, но они лежали в абсолютном беспамятстве всякий раз на заднем сидении его пикапа всю дорогу домой, а в себя начинали приходить только в процессе.
На этот раз это точно была она. Он знал это. Наконец-то он вернёт эту мексикосовскую подстилку домой. И покажет, что значит вновь оказаться с настоящим мужчиной.
Он посмотрел в зеркало заднего вида, направленное на лежащую девушку. Да, она отлично сохранилась, даже будто помолодела, словно ждала, когда же он найдёт её и привезёт обратно.
– Что ж, девочка моя, папочка нашёл тебя. Мы снова будем вместе, но сначала папочка накажет тебя… И как следует.
Череп словно расходился по швам. А он даже не оставил ни одной банки на утро.
– Кретин! – ругнул себя Джереми.
Одно его радовало – воды было достаточно благодаря дождю и его смекалке. Ну и запасливостью вёдрами покойного деда. Тот умер, не оставив завещания, и вся его собственность перешла к его сыну, да только тот немногим дольше задержался на этом свете, так ни разу и не приехав сюда. Теперь это всё принадлежало только их потомку.
Рядом с сараем он видел пристройку. Скорее всего, то был душ. Ему сейчас тот бы нисколько не помешал. Очередной странный сон заставил его основательно пропотеть. И не только. Он почувствовал себя школьником, смущённо обнаружив у себя в трусах последствия поллюции.