так не делали.
- В следующий раз. Сейчас я должна переодеться, меня ждут молодые люди.
- Вот как!.. Джонни и Деметрио. Я чувствовала, что он придет.
- Ты это чувствовала?
- Ты такая галантная с Джонни.
- А-а!.. Ты шпионишь за нами…
- Шпионаж – это слово очень оскорбительное, я увидела случайно. Джонни сжимал твои руки и
хотел поцеловать тебя… Деметрио очень даже вовремя пришел, а что если бы не…
- Если бы не пришел – ничего не случилось бы… Я не уверена, что Джонни хотел меня поцело-
вать.
- Ты позволишь мне не поверить в это?..
- Верь всему, чему пожелаешь, извини, но я считаю, что должна переодеться.
- Не думаю, что я тебе помешаю, я даже могу помочь тебе. Ты будешь довольна тем, что смо-
жешь блистать в одежде фехтовальщика напротив своих почитателей… это одна из твоих эксцентрич-
ных выходок, которые производят большое впечатление.
- Вирхиния, хватит!.. Зачем ты пришла?.. Что ты хочешь выяснить?..
- Я?.. Ничего!..
- Почему ты не оставляешь меня в покое?
- Я хочу посмотреть, как ты наряжаешься, раскрыть секрет твоего макияжа, узнать из чего со-
стоит твое загадочное обаяние, при помощи которого ты управляешь мужчинами, как тряпичными ку-
клами.
- С чего ты это взяла?..
- Это бросается в глаза. Я не говорю об остальных, о тех, которым тебе надоело давать от ворот
поворот, остановимся на двух последних: Деметрио и Джонни.
- Ты не хочешь оставить Деметрио в покое?..
- Почему?.. Он – любимчик?..
- Ничуть, оставь меня.
- Он тебе ужасно нравится, я это знаю, и нравится потому что ты не можешь манипулировать
им.
- Довольно, Вирхиния!..
- А кроме того, он – знатное средство заставить Джонни выйти из себя, чтобы вынудить его по-
думать о женитьбе. Если бы не было Деметрио, он не был бы так смел.
40
- Ты не хочешь помолчать? Мне не интересно ни то, что ты сказала, ни то, с каким умыслом ты
это произнесла, я хочу, чтобы ты оставила меня в покое.
- Хорошо. С одним условием: отрекись от Джонни!..
- Что?..
- Поклянись мне, что не будешь слушать его признание в любви, не согласишься на то, о чем он
умолял тебя. Пусть будет то, что будет.
- Но, Вирхиния, по какому праву?..
- Ты не выйдешь замуж за Джонни, Вероника!.. Ты не станешь хозяйкой этого дома. Поклянись, дай мне слово, что будешь продолжать отталкивать его, или же столкнешься со мной.
- Да кто ты такая, чтобы требовать у меня такую клятву и это обещание?.. По какому праву ты
стремишься распоряжаться моей жизнью и моей душой?.. Я буду делать то, что захочу, то, о чем по-
просит мое сердце, и что прикажет моя совесть, и ничего больше!..
- Нет!.. Нет, Вероника, за Джонни замуж ты не выйдешь!..
Она проговорила эти слова, дойдя до двери, полностью преобразившись. Энергичная, враждеб-
ная, с вызывающе поднятой головой, словно гадюка, готовая укусить; в ее зеленовато-синих глазах
мечется дьявольская молния, придающая ей странное сходство с кошкой…
- Вирхиния!..
Вирхиния выбежала. Вероника сделала несколько шагов к двери, будто хотела задержать ее,
однако внезапно остановилась сама, оцепеневшая. В конце концов, насколько ей важен Джонни, если
только сестринская привязанность заставляет ее кротко выслушивать его признания в любви?..
Другой человек, похоже, стоит перед ее глазами – тот гордый мужчина с орлиным взором, он, Деметрио де Сан Тельмо, властелин и соблазнитель, в чьих странных глазах она столько раз читала
слова любви, не слетающие с его губ…
Она безудержно ходит около широкого зеркала в своей комнате, все так же созерцая себя. Ве-
роника в достаточной степени женщина, чтобы не обращать никакого внимания на свои чары, чтобы
знать до какого момента всесильно ее оружие, и лишь единственное желание пылает в ее груди. До-
браться до сердца Деметрио де Сан Тельмо, покорить его, сделать его своим и потом бежать далеко-
далеко из этого дома, чья атмосфера, полная интриг, кажется, душит ее…
Подальше от Вирхинии, от доньи Сары, подальше от Джонни с его целомудренной любовью,
на которую она не способна ответить… Только думая о дяде Теодоро, так похожем на ее отца, ее серд-
це содрогается и кровоточит. Но опять ее ослепляет образ того мужчины, который сам по себе, пред-
ставляется сном, который ей могла преподнести жизнь…
Любовь – огромная, безмерная, затуманенная слезами, любовь в крови; это – любовь, умоляю-
щая ее пламенную душу сгореть в ней, словно в большом костре, освещающем и пожирающем ее…
Глава четвертая.
- Хочешь еще чаю, Теодоро?..
- А, нет, нет… Абсолютно ничего… Я только хочу посмотреть эти состязания по фехтованию.
Теодоро Кастело Бранко отодвинул чашку с чаем, которую уже второй раз предлагает ему донья
Сара. В тот вечер просторное помещение, предназначенное для тренировок, и одновременно оружей-
ный зал этого роскошного дворца был заполнен людьми как никогда. Зал достаточно большой, чтобы
он мог служить небольшим театром. Фехтовальная дорожка представляет собой помост в виде сцены, на зрительских местах расположены удобные кожаные кресла и легкие креслица-качалки из Вены, а
кроме того, маленькие столики, другая мебель
для разных нужд занимает часть зрительного зала.
Все сервировано: чай, ликеры и фрукты на любой вкус. Около дюжины симпатичных парень-
ков в костюмах фехтовальщиков прохаживаются в сторонке от других, обсуждая состоявшиеся
поединки.
- Альберто Гомес был изумителен, правда, папа?..
- Да, сынок… И Хулио Эстрада тоже. Если фехтование продолжится с таким энтузиазмом,
41
нужно будет вновь учредить награды – кубки и медали, которые мы разыгрывали здесь каждый год со
времен моего деда и отца.
- Не думаю, что этот энтузиазм сохранится надолго. Теперешние юноши считают фехтование
довольно старомодным…
- Вот ведь, а мне оно доставляет удовольствие. Это – спорт родовитой знати, благороднейшего
дворянства, и прежде всего среди кабальеро. Одна из тех немногих вещей, которые мне не по душе у
американцев, это то, что они решают вопросы чести кулаками.
- Мне нравится слышать, что ты так говоришь, дитя души моей… Это показывает, сколько в те-
бе остается от нашего старинного рода.
- По мне, так единственное, что мне нравится, это то, как тебе идет костюм. Притом меня ужа-
сает, что они наносят раны друг другу или могут выколоть глаз одной из этих проклятых рапир.
Джонни довольно улыбнулся под гордым материнским взглядом, которым окинула его донья
Сара. Он действительно хорошо смотрится в этом костюме, сидящем на нем, словно с иголочки, и
ощущает маленькое постыдное удовольствие, видя, что Деметрио де Сан Тельмо не выглядит так же
хорошо, в тесном нагруднике, сдавившем его; он угрюм и задумчив, словно наимрачнейшие мысли
измучили его.
Деметрио сидит в сторонке, несколько уединенном, уголке, но именно к нему направляется
Джонни с милой улыбкой гостеприимного хозяина.
- Вы ничего не взяли, Сан Тельмо…
- Мне ничего не хочется, благодарю Вас.
- Не желаете пофехтовать со мной, пока мы поджидаем Веронику?
- А что случилось с Вероникой?.. Почему она еще не здесь?.. Сколько времени ей необходимо, чтобы переодеться?.. Прошло около часа, как мы ее оставили.
- Подумайте о том, о чем мы поспорили…
- И все же.
- Сюда идет Вирхиния… она, вероятно, знает. Пойду, спрошу у нее.
Он быстро пересек зал в направлении небольшой двери, у которой только что показалась
Вирхиния в вечернем платье. Пока гости рассаживались по местам перед очередным поединком, Джонни в нетерпении спросил сдержанным тоном:
- Вероника спустилась с тобой?..
- Нет.
- Где же она?..
- Я оставила ее в ее комнате, она задержится и спустится через какое-то время. Она даже не