- Поговорим этим вечером…
- Мне не остается иного пути, чем уйти… и вернуться.
- Вот Вам моя рука, инженер Сан Тельмо. Вы удвоили мое уважение к Вам за те полчаса, что мы
провели вместе…
- Благодарю… С Вашего позволения.
***
- Папа…
- Джонни… Разве ты здесь?..
- Извини, что я кручусь под дверью, но я очень хотел бы знать…
- Я ответил, что согласен.
- Вот как!..
- Если здраво рассуждать, то у меня не было ничего, чтобы возражать. Сан Тельмо – кабальеро, порядочный, достойный человек, и Вероника его любит…
- Ты ему рассказал?..
- Это был мой долг… Его единственное условие, связанное с этим, состоит в том, что он паотрез
отказывается принять приданое Вероники.
- Да уж!..
- Вечером будут согласованы детали. Я пригласил его на ужин. Я осмелился бы попросить тебя, чтобы ты присутствовал за столом, хотя знаю, что ты предпочел бы там не находиться. Этот долг му-
чителен, как и большинство обязанностей. Если ты не соберешься с силами, то можешь найти отго-
ворку, но я был бы тебе благодарен, если бы ты так не поступил…
- Хорошо, отец… я понял.
- А сейчас, прости. Мне необходимо поговорить с твоей матерью и с Вероникой.
Дон Теодоро вышел, оставив сына в одиночестве… Джонни сделал несколько неверных шагов,
бесцельно бродя по кабинету. Он толкает стеклянную дверцу и выходит в столовую. Заслышав там его
шаги, Вирхиния покидает свой наблюдательный пост у окошка в парк. Встревоженная и обеспокоен-
ная, она подходит к брату…
- Джонни… Джонни… Ты очень бледный… Что с тобой случилось?.. Что с тобой?
- Ничего.
- Не говори, что ничего. Мне кажется, что ты заболел. У тебя ледяные руки… Ты весь дро-
жишь!..
- Ох, оставь меня!..
- Джонни, милый… ты ужасно страдаешь. Скажи мне, что с тобой… Это из-за нее, правда?..
Из-за нее… Потому что он приходил сватать ее. Дядя Теодоро согласен, правда?.. Согласен?.. Он ему
ничего не рассказал… Оставил его в дураках…
- За кого ты принимаешь моего отца, Вирхиния?.. Это была самая большая боль в его жизни –
ясно сказать об этом инженеру Сан Тельмо, и, тем не менее, он это сказал, я знаю.
- В таком случае… Они не женятся?..
- Если бы, они женятся. Он сказал, что для него это не имеет значения. Понимаешь?.. Он огра-
ничился отказом от приданого, чтобы она никогда не могла подумать, что вовсе не любовь привела его
к ней. Ему не важно ее прошлое, думаю, что он не хотел даже слышать об этом…
- Он – глупец… и человек без достоинства!..
- Не говори так. Его достоинство отлично от нашего, оно более возвышенное, более сильное…
Он любит ее, любит и знает, что любим ею, она его боготворит… Он был рожден, чтобы побеждать, чтобы разогнать этих кичливых людишек… Вот бы стать таким, как он!..
- Ты ему завидуешь!..
- Да, да… Хотел бы я думать, что ненавижу его, но это – не ненависть, это – зависть. Есть рев-
ность, гнев и, стыдно смотреть, что он оказался сильнее, вырвал ее из моих рук! Я до сих пор не знаю, как смогу жить без нее!.
89
- Джонни… Джонни…
- Ты не можешь понять меня. Ни ты и никто из тех, кто меня окружает… и даже мой отец. Если
бы она поняла меня, если бы я мог сказать ей об этом… Ведь душа ее знает об этих страстях, об этих
безымянных бурях, в которых разум терпит кораблекрушение, ведь течет же в ее жилах кровь!..
- Джонни!..
- Брось!.. Оставь меня!
Он ушел, не желая ее слушать, но с противоположной стороны появляется величавая фигура
Теодоро.
- Что происходит с Джонни?..
- Он пошел в свою комнату. Он очень грустный… Это ужасно, что Вероника его терзает!..
- Вероника?.. Она была здесь?..
- Ясно, что не была, я имею в виду его воспоминания, то, что он страдает, думая о том, как Ве-
роника с ним обошлась… Она притворяется, что ничего не знает… Сейчас она помчалась в глубину
парка…
- Что?..
- Бедняжка должно быть, в нетерпении, да и инженер, несомненно, вернется, чтобы встретиться
и поговорить с ней через решетку.
Взгляд Теодоро сделался жестким, его лицо приобрело презрительно-холодное выражение. Он
смотрит сверху вниз на миловидную и хрупкую, как куколка, девушку и презрительно поворачивается
к ней спиной. Ком желчи достигает губ Вирхинии.
- Старый дурак! Когда же дьявол пожелает твоей смерти!..
***
Вероника и Деметрио почти одновременно подошли к месту свидания, туда, где большая брон-
зовая решетка высотой более двух метров прочно прикреплена к каменной ограде, защищая глубины
парка, с этой стороны больше похожего на цветущий густой лес.
Дрожащие руки Вероники крепко вцепились в руки Деметрио, глаза с тревогой ищут ответ на
находящемся перед ней загадочном лице; ох уж эти серые глаза, так много спрашивающие и так мало
отвечающие, и эти чувственные, сладострастные губы, над которыми поработали боль и тоска, превратив их в безжалостные и жестокие.
- Плохие известия?.. Он отказал?.. Не дал тебе разрешения?..
- Для меня самое лучшее известие в мире – он согласен…
- Деметрио жизни моей!..
- Я получил информацию которую хотел. Мне не помешало никакое препятствие…
- Деметрио мой!.. Я самая счастливая женщина на земле!.. Но, разве возможно, что ты пришел
сообщить мне это без блеска в твоих глазах, без того, чтобы ты смеялся и пел, и сходил с ума, как схо-
жу с ума я от счастья?
- Вероника!..
- Почему ты не говоришь?.. Почему не можешь выдумать новых слов?.. Неважно!.. Жизнь моя, моя душа!.. Мне тоже кажутся жалкими и убогими те слова, что я тебе сказала… Ну почему так ску-
ден и ничтожен наш язык по сравнению с тем, что я чувствую!..
Деметрио не удалось ответить, он чувствует тоску и печаль, словно что-то взорвалось в его
груди… и облегчение, когда поблизости раздаются шаги дона Теодоро…
- Подожди… Думаю, что сюда идут… Я ухожу.
- Постой. Это, должно быть, садовник… не нужно.
- Я должен идти.
- В самом деле, инженер Сан Тельмо…
- Дон Теодоро!..
- Дядя Теодоро…
- У меня дар – приходить некстати… Но, в конце концов, лучше, что это оказался я, а не
90
беспечный слуга, распространяющий сплетни, и придающий вещам смысл, которого, я надеюсь, они
не имеют.
- Простите нашу бестактность, сеньор Кастело Бранко. Я попросил Веронику, чтобы она увиде-
лась со мной после нашей с Вами встречи…
- Очень благородно и напрасно. Это я попросила его прийти. Я была слишком нетерпелива…
- У тебя хватает причин для беспокойства, ты же хорошо меня знаешь. Но, думаю, что инженер
Сан Тельмо уже успокоил тебя.
- Дядя Теодоро, прости меня… Я так его люблю, и я так боялась!.. В последнее время ты вел се-
бя со мной так странно, будто не простил мне того, что я его полюбила, будто возненавидел меня за
то, что ему я отдала свое сердце, предав твою мечту…
- Ты ошибаешься. Я не из тех, кто стремится подгонять чувства под образец. Я довольствуюсь
тем, что стойко защищаю правила чести, не прощая и не смиряясь ни с каким их нарушением…
- Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать, дядя… Но если ты намекаешь на это невинное
свидание, то это бессмысленно…
- Оставим это невинное свидание. На самом деле я очень рад, что вернулся и нашел вас обоих
наедине. Сначала, когда я разговаривал с инженером Сан Тельмо, я отказался быстро сыграть свадьбу, к чему он стремился…
- Ох…
- Это было ошибкой… Сеньор Сан Тельмо был в этом уверен. Он не должен ждать. Свадьба не
должна ограничиваться рамками других свадеб, у нас чрезвычайные обстоятельства…
- Почему?..
- Из-за… тысячи деталей, между прочим, спешка инженера Сан Тельмо в том, что он хочет по-
заботиться о своих делах. Возможно, он забыл романтично сказать тебе, что он – совладелец самого
солидного золотого рудника, открытого в Матто Гроссо за последние тридцать лет.