ние точно такое же во всех его проявлениях.
- Я не раскаиваюсь, после того, что сделал!
- Не говорите так… Я слишком хорошо знаю, что Вы раскаиваетесь. Я вижу Ваше мучение, Вы
страдаете сильнее, чем я видел это пять месяцев назад… Вкус мести оказался для Вас слишком горь-
ким!..
- Я выполняю клятву, данную на могиле брата!
- Хорошо!.. К счастью, или к несчатью, но все эти вещи достигли последнего предела. Маски
слетели, и теперь вы – несомненно враги. Самая важная тайна разрушена. Если Вы мне позволите, я
устрою все, чтобы сеньора Сан Тельмо возвратилась в Рио-де-Жанейро…
- Что Вы сказали?..
- Полагаю, Вы похлопочете о разводе. И более того, об аннулировании церковного брака, име-
ющего юридическую силу.
- Вероника де Кастело Бранко не вернется в Рио-де-Жанейро!..
- Вы рассчитываете удержать ее после всего случившегося?..
- Ну нет, она не вернется в Рио, туда, где ее ожидают другие мужчины, где другой брак может
оказаться для нее счастливым… Нет, нет!.. Ее жизнь решительно и бесповоротно связана с моей… От
меня ей не будет ни отдыха, ни покоя, ни передышки. Я не оставлю ее, ей не будет покоя, несмотря ни
на что, она не посмеется надо мной!..
- Вы совершенно обезумели!
- Если она хочет, пусть сама попросит меня об этом… Пусть ползает у моих ног, пусть рыдает, 149
пусть докажет мне свое раскаяние… Пусть слезами и унижениями выкупит свою свободу!.. Только в
этом случае я ее оставлю!..
- Это Ваше последнее слово? Я должен предложить ей это от Вашего имени?
- С каких это пор Вы являетесь адвокатом Вероники?.. Я запрещаю Вам говорить ей хоть слово
из того, что сказал… Вы меня слышали, Джонсон?.. Я запрещаю Вам это!.. Если Вы сделаете хоть
один ход в ее пользу, если расскажете ей об этом разговоре, клянусь Вам, я увезу ее из Порто Нуэво…
еще дальше. Я утащу ее вверх по реке… увезу вглубь сельвы… где мы впервые окажемся только вдво-
ем!..
- Ну, хорошо!.. Вы победили, поскольку сила на Вашей стороне, мы живем среди варваров, где
никто не поможет мне против Вас… Вы – самый богатый владелец рудника на сотню лиг* вокруг. Я
должен перекреститься, чтобы вы не совершили большего преступления, но я этого не сделаю, не ска-
зав Вам, что Ваше поведение из-за глупой жестокости заслуживает всего моего презрения…
- Реверендо Джонсон!..
- Что?.. Что же?.. Ударьте меня!
- Нет, я не бью… ни священников, ни женщин. Ни ей, ни Вам не удастся довести меня до преде-
ла… Но Вы не заставите меня также уступить и сдаться! Она – моя, она принадлежит мне и я ее охра-
няю!..
Пастор взглянул на Деметрио и молча, не сказав ни слова, не сделав ни единого жеста, ушел, сжав губы, стиснув кулаки и вонзив ногти в кожу. Перед его мысленным взором стоит образ Верони-
ки, как грустное, разбитое отражение, видение того невозможного сна его первой любви…
***
- 142 -
Деметрио долгое время неподвижно стоит в дверях гардеробной комнаты, которую указала ему
сеньора Ботель. Умывшись и причесав волосы, Сан Тельмо принял предложенную ему Аделой чи-
стую рубашку и сейчас с болью и горечью созерцает бледную и прекрасную женщину. С закрытыми
глазами и перебинтованным лицом она кажется такой отрешенной и далекой от всего, что ее окружа-
ет…
- Вероника, тебе лучше?..
Черные глаза приоткрылись. В них мечется вспышка ярости и гнева, и горькая усмешка ее губ
растворяется в презрительном выражении ее лица…
- У меня все отлично… Тебе все еще не удалось меня убить… Твоя месть незавершена… Поче-
му ты не пользуешься этим моментом?.. Почему не убиваешь прямо сейчас, Деметрио?.. Лучше сразу
покончить с этим…
- Я не убийца и не желаю твоей смерти!.. Если бы я хотел этого, то этот случай был довольно
подходящий. Мне было бы достаточно оставить тебя в бессознательном состоянии в горящем доме и
выскочить оттуда одному.
- Ты упрекаешь меня в том, что я обязана тебе жизнью?.. Можешь быть уверен, я предпочла бы
погибнуть, но не быть тебе обязанной…
- Я это знаю. Ты достаточно высокомерна и надменна, чтобы думать и чувствовать подобным
образом, но я ни в чем тебя не упрекаю. Я только стараюсь защититься от преувеличенного обвине-
ния, хотя на самом деле я пришел не за этим, я пришел только справиться о твоем здоровье. У меня
есть рекомендации доктора Ботеля – не позволять, чтобы ты волновалась и огорчалась…
- Какими внимательными, какими любезными и учтивыми вдруг стали ты и этот доктор Ботель, в чьи руки ты меня передал!..
- Другого врача нет во всем краю, и плохо ли, хорошо ли мы за многое должны поблагодарить
его.
- Это я уже поняла, мы живем под его крышей… Живем, благодаря сочувствию, которое он поз-
волил своей жене проявить к нам. Полагаю, ты будешь удовлетворен…
- Я удовлетворен?...
Он хотел резко возразить, но подошла сеньора Ботель, явно взволнованная…
150
- Простите… простите меня, но Вероника не должна двигаться. Вероника, пожалуйста ложитесь
снова на подушки. Если Вы снова заболеете, Хайме обвинит меня, я уверена. Подумайте обо мне, Ве-
роника, прошу Вас…
Сеньора Ботель напрасно вновь поудобнее укладывает Веронику на подушки, пока Деметрио
торопливо выходит.
- Оставьте меня, сеньора Ботель, оставьте… пусть он сразу закончит свое дело!.. Он – зверь…
- Я так не думаю… Звери не страдают от таких вещей, а он мучается, как грешник. Разве Вы
этого не видите?
- Вы хотите, чтобы я ему посочувствовала?
- Возможно, если бы Вы постарались его понять…
- Понять его!... Как будто я хочу чего-то еще?.. Понять, узнать – почему… Зачем!
- Успокойтесь, прошу Вас. У меня такое предчувствие, что все у вас наладится… А пока что я
разузнала у Аеши, зачем инженер разыскивал индейца Игуасу, чтобы поговорить с ним…
- Аеша?.. Кто такая Аеша?..
- Одна довольно смышленая молоденькая индеаночка, хотя и сущее наказание. Полагаю, она –
ваша служанка, поскольку Рикардо Сильвейра заплатил ей за год вперед.
- Рикардо Сильвейра!..
- Ваш бедный деверь отдалил от себя весь мир своими вспышками гнева и пьянством. Только
Реверендо Джонсон и Аеша, эта индеанка, которую я упомянула, находились рядом с ним до послед-
него момента. Когда хочет, она может быть очень полезной, вот только хочет она этого редко.
- Адела, раньше Вы заговорили об индейце Игуасу…
- И в самом деле, я хотела рассказать о нем, и где только моя голова. Ваш муж сделал кучу зака-
зов. Час тому назад он поспешно отплыл в Куйабу и вернется с плотом, полным заказов. Похоже на то, что инженер решил подготовить Вам достойный семейный очаг…
- Очаг – мне?.. Вместе с ним… здесь?..
- Ладно… Он говорит, что лично собирается разрабатывать залежь, и поэтому необходимо жить
в Матто Гроссо.
- Он может жить в этом аду, если хочет!.. Я уеду отсюда, как только смогу встать на ноги.
- Не думаю, что инженер Сан Тельмо позволит Вам уехать… Впрочем, вы поговорите об этом,
когда поправитесь.
- Вы не дадите мне бумагу и ручку?.. Вы можете достать их для меня?.. Мне необходимо напи-
сать в Рио-де-Жанейро.
- Почему Вы не подождете, когда Вам станет лучше?.. Будет бесполезно, если Вы напишете
сейчас же. До возвращения пироги нет способа отправить Ваше письмо на почту в Куйабу. Два дня, чтобы спуститься, восемь – чтобы вернуться… итого – десять дней. Не спешите Вы так.
Руки Вероники вновь горестно и уныло опустились на одеяло, жестом выражая безграничную
скорбь. Был не только Деметрио де Сан Тельмо, была борьба с сельвой, такой суровой, такой мрачной
и угрюмой, такой же непостижимой, как он…
Глава двадцать первая.
- Джонни…
- Что, папа?..
- Известия от Вероники. Я обещал принести их тебе, как только они поступят, и, как всегда, держу свое слово.