- Он принадлежал Рикардо Сильвейра. Он был единсвенной твоей вещью, которую Рикардо увез
в Матто Гроссо…
- Это – неправда, неправда!.. Этот платок был только что украден. Тебе дала его Мария... У меня
как раз потерялись все платки. Ты лжешь… Лжешь… Этот платок она прямо сейчас схватила в гла-
дильной!..
- У тебя нет другого доказательства, Вероника?..
- У меня есть все недостающие доказательства!
Все отошли назад, когда Деметрио, с высоко поднятой головой твердым шагом входит в
комнату.
196
- Инженер!..
- Сан Тельмо!..
- Ты… Ты – здесь?.. Деметрио…
- И слава Богу, вовремя, чтобы хоть чем-то быть тебе полезным.
- Что?..
- Поскольку Господу было угодно, чтобы правда оказалась в твоих руках раньше… Я узнал ее
несколько часов спустя после твоего отъезда, и я не остановился ни перед чем, помчавшись вслед за
тобой, чтобы догнать тебя…
Деметрио остановился, оглядев вопросительные лица, чтобы затем продолжить.
- Рикардо Сильвейра был моим братом. На его могиле я поклялся отомстить женщине, которая
довела его до отчаяния и смерти… И этой женщиной была не Вероника, ею оказалась Вирхиния де
Кастело Бранко! У меня есть улики и доказательства. И этот платок, якобы украденный Вероникой, я
сам швырнул ей в лицо. Этот платок был единственным следом, единственной приметой, зацепкой, которая была у меня, чтобы найти Вас – вероломную любовницу, мерзкую, честолюбивую развратни-
цу. Тщеславную женщину, которая не остановилась ни перед чем, даже перед самой грязной ложью, чтобы заполучить положение и миллионы хозяина этого дома. Фотографии женщины, которую любил
мой брат не были фотографиями Вероники. Это были фотографии Вирхинии…
- Вы их видели?.. Вы сами их видели?..
- Есть свидетельское показание нескольких человек, видевших фотографии.
У Вирхинии еще есть силы, чтобы закричать…
- Ложь, ложь… Это – неправда!..
- Я был сумасшедшим, слепым… с того самого дня, когда услышал клевету из уст Вирхинии!..
Я находился в кустах и услышал, когда она сказала это Джонни…
- Нет… нет… это – неправда, – теперь уже лепечет Вирхиния, но Джонни озверел, он зол, как
тигр.
- Нет, это – правда!.. Правда, что тем распроклятым вечером, самым поганым в моей жизни, ты
отвела меня в глубь парка и сказала те омерзительные, ненавистные слова, запутавшие меня, выбив-
шие из колеи. Они свели меня с ума, поэтому я не смог противостоять Веронике, поэтому впал в то-
ску, боль, гнев в фехтовальном зале, и рапира выпала из моих рук…
- Я ее подобрал. Я, который чувствовал такую же собственную боль, пронзающую душу и все
мое существо. Как я сострадал Вам, как сочувствовал Вам в те мгновения. Я, Ваш соперник, Ваш
враг, человек, которого Вы возненавидели с тех самых пор, был единственным, способным постичь
глубину Ваших страданий.
- Боже мой!.. Боже мой!..
- А потом?.. Потом?..
- Потом я тоже начал страдать, я терпел адские мучения… У меня был порыв уйти, отказаться
от мести… Но это было невозможно. Мои любовь и ненависть связали меня, сковали равными цепя-
ми, и, как насмешку безжалостной судьбы, я понял, что Вероника меня любила…
- Деметрио!..
- Да,.. да!.. Она меня любила, и я любил ее так, как ни один мужчина никогда не любил ни одну
женщину. Но моя любовь была прóклята, отравлена, я мог лишь присоединиться к своей ненависти и
раздувать пламя этого костра! Так мы поженились, направились в Матто Гроссо и жили хуже, чем в
аду. И все это – из-за Вас… Из-за Вас…
Деметрио направился к Вирхинии, но никто не встал на его пути, и Вирхиния, пошатываясь,
отступает. Никто не препятствует Деметрио, словно в негласном, молчаливом акте правосудия предо-
ставляя Вирхинию его мести.
- Я поклялся, что Вы оплатите каждую слезинку, пролитую моим братом. Я поклялся, что его
боль и позор падут на Вас стократно. Я поклялся, что затащу Вас в нищету, издевательства, унижения, в ужас сельвы, во все то, что стерпел из-за Вас этот честный человек… Это искреннее, как у ребенка, сердце, которое мой брат вручил Вам. Но Вы – нечто столь низкое, что даже не заслуживаете
того, чтобы я приносил в жертву свою жизнь для осуществления мести…
197
Из груди Вирхинии вырвался стон, она все пятится, закрыв лицо руками…
- Такая женщина, как Вероника, заслужила бы мою месть! Вы – нет, вы слишком презренны и
ничтожны!..
- Джонни!.. Джонни!.. Защити меня!..
- Вы заслужили тысячу смертей!..
- Ох, Джонни!..
- Но не я должен теперь требовать расплаты. Есть и другие, кому Ваши подлость и злоба причи-
нили гораздо больше вреда. Хотя Вы разбили мое сердце и разрушили мою жизнь, соединили смерть
и позор брата, хоть и превратили меня в чудовище, заставляющее ранить и оскорблять ту, что так
сильно любила… нет, я не смог бы мстить Вам!..То зло, что Вы мне причинили слишком велико…
Деметрио резко повернулся к ней спиной, чтобы устремить на Веронику страстный, глубокий
и просительный взгляд…
- Вероника…
- Нет… нет… не сейчас. Я не могу слышать тебя, я не могу тебя выслушать!.. Оставь меня, Де-
метрио!..
- Вероника!..
- Вероника!..
- Вы тоже оставьте меня, из сострадания и милосердия…
Вероникаа выбежала из комнаты, и Деметрио Сан Тельмо идет за ней, как одержимый, как
пьяный, с тем же отчаянием, с той же неизвестностью, с какой продирался по сельве, каждую секун-
ду подвергая свою жизнь опасности, с единственным страстным, безумным, безнадежным желанием –
догнать ее…
Глава двадцать восьмая.
Вероника пересекла полный гостей холл, избегая знакомых лиц, равнодушная к изумленным
взглядам, не отвечая на приветствия и замечания, убегая от себя, а быть может, убегая от крика соб-
ственного сердца, преодолевая отчаянное желание слушать этот голос, снова звучащий за ее спиной…
Встревоженный и печальный голос Деметрио…
- Вероника,... послушай… выслушай меня.
- Месье Бело!..
Деметрио окликнул француза, бегущего рядом с ней… Двое мужчин остановились в несколь-
ких шагах друг от друга, обмениваясь взглядами, словно бросая вызов друг другу. Вероника ищет
поддержку и опирается на руку своего друга…
- Мы уходим отсюда!.. Увезите меня отсюда как можно скорее…
- Вероника, нам нужно поговорить!.. Ты должна понять меня… Должна простить…
- Увезите меня отсюда, друг мой… Увезите…
- Месье Бело… Я прошу, чтобы Вы оставили меня наедине с моей женой.
- Извините, Сан Тельмо, но, кажется, сеньора не желает этого…
- Если Вы не уйдете!..
Деметрио угрожающе шагнул навстречу Бело, но Вероника преградила ему путь, подчинив его
одним лишь взглядом.
- В чем дело?.. Опять насилие?.. Снова грубый вызов, сметающий все?.. Ты можешь обижаться, можешь злоупотребить своей силой, но есть нечто, чего ты не добьешься ни насилием, ни своей яро-
стью – мое сердце, Деметрио. Это сердце велит мне уйти от тебя навсегда. Идемте, месье Бело!..
- Как прикажете, мадам…
Он предлагает Веронике руку, и она удаляется, опершись на нее. Деметрио остается в непо-
движности, как пригвожденный, под теми же самыми деревьями, под которыми однажды услышал он
от Вероники слова любви.
***
198
Похоже, в спальне Вирхинии жизнь остановилась… Какой грубый, тяжелый, жестокий удар
получили эти безмолвно кровоточащие сердца…
По-прежнему повернувшись ко всем спиной, Джонни делает несколько шагов. Он уткнулся
лицом в оконное стекло. Его душа как будто сверзлась с высот в пропасть, и кто знает глубину этой
бездны…
Вирхиния подняла глаза, опухшие от пролитых слез, и со страхом взглянула на мужа. Не
задержавшись на прямой, суровой фигуре дона Теодоро ее глаза с тоской ищут расстроенное, блед-