Конечно, главным препятствием является тот факт, что я уже в течение нескольких недель не видел ее и ничего от нее не слышал. Недавно я пытался связаться с ней, написав два письма, просто желая узнать, как она. Но, конечно же, она не ответила.
Я нахожусь почти у дверей кабинета, как что-то заставляет меня посмотреть дальше по коридору.
Моя голова поворачивается, словно сама по себе, и мне нужно мгновение, чтобы понять, что Наташа неподвижно стоит в дальнем конце коридора и смотрит на меня.
Не знаю, что делать. Последний раз, когда мы видели друг друга, я побежал за ней, и она все продолжала убегать.
Поэтому на этот раз я делаю глубокий вдох и заставляю себя оторвать взгляд от нее, прежде чем снова побежать следом, тем самым испугав ее. Я открываю дверь в свой кабинет и быстро захожу внутрь.
Но оставляю дверь открытой.
Ложная надежда, но я все же надеюсь.
Сажусь за свой стол, нервы на пределе, сердце барабанит в груди. Сначала встреча, теперь это. Не уверен, что доживу до конца этого семестра.
Пристально смотрю на дверь. Я стараюсь занять себя, заняться чем-то другим, но смотрю на эту проклятую открытую дверь, и я надеюсь, желаю, молюсь, чтобы она появилась.
Затем.
Она так и делает.
Как призрак, она робко входит в кабинет, и мне приходится несколько раз моргнуть, упиваясь её видом, чтобы убедиться, что она настоящая.
Она прекрасна, невозможно описать словами. Даже лишь в джинсах с тем, что выглядит как кофейное пятно на бедре и белом свитере с v-образным вырезом, волосы стянуты в грязный конский хвост, а на лице ни следа макияжа, она - самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел.
— Привет, — говорит она, прежде чем посмотреть в коридор. — Я искала тебя. Можно войти?
Я киваю, не в состоянии произнести ни слова.
Она входит, закрывая за собой дверь и запирая ее. Подходит к столу и смотрит на меня. Не могу понять, что с ее глазами. Они грустные. Испуганные. Она... нервничает.
— Я... — начинаю говорить. Но мне столько всего нужно сказать, что я едва способен держать все это внутри. — Я скучаю по тебе.
Она сглатывает, быстро кивая.
— Я тоже скучаю по тебе.
Бл*дь. Мне больно от этих слов.
— Ты нашла новое жилье? — удается сказать мне, всасывая дыхание.
Она качает головой.
— Нет. Я пытаюсь. Я найду.
— Гребаный ад, Наташа, — моим губам больно даже произносить ее имя. — Ты не можешь находиться рядом с ней. Она - яд.
— Большую часть времени она не трогает меня, — говорит она. — Но она наблюдает за мной. Для меня было очень рискованно приходить сюда.
— Знаю, — произношу я, делая глубокий вдох. — Так почему ты пришла сюда?
Она кусает губу, брови сведены вместе.
— Мне нужно было снова увидеть тебя. Нужно поговорить с тобой, — смотрит назад на дверь, словно ждет, что Мелисса придет с ключом и откроет ее.
— Не переживай, — говорю ей, тоже глядя на дверь.
— Если она поймает меня здесь...
— Не важно, — говорю я. — Она не может больше навредить мне.
Она хмурится.
— Что ты имеешь в виду?
Я откидываюсь назад в кресле.
— У меня только что была встреча с деканом и заместителем кафедры. Я рассказал им все, Наташа.
Она беспомощно смотрит на меня. Я ожидаю, что она рассердится, закричит, но вместо этого в ее глазах видно мерцание надежды.
— Что они сказали?
Пожимаю плечами.
— Они слушали. Большую часть времени. Сказали, что все обсудят и сообщат мне.
— Тебя не уволили?
— Нет, меня не уволили. Но это никогда и не было проблемой. Дело не в том, чтобы рассказывать им, что я сделал, и не быть наказанным за это. Речь идет о том, чтобы сказать им, что я планирую продолжать делать.
— Планируешь продолжать? — повторяет она.
Мой смешок короткий и сухой.
— Наташа. Не знаю, что ты думаешь делаешь, пытаясь спасти меня, спасти мою работу. Но это не работает. Я не закончил с тобой. Ты не уйдешь так легко. Я хотел знать, смогу ли я продолжать встречаться с тобой, даже если прямо сейчас тебя у меня нет.
— А что, если они скажут, что ты не сможешь встречаться со мной? — тихо спрашивает она. — Что, если они заставят тебя выбирать.
— Тогда ты знаешь, что я выберу, — говорю ей. — Тебя. И тебе придется принять это, потому что я тебя не отпущу. Никогда. Я люблю тебя. Ты, кажется, не понимаешь, как крепко связаны наши души.
Ее глаза смягчаются, на губах появляется слабая улыбка. Я ожидал, что она будет упрямиться, бороться с моим решением, скажет мне, что ей нужно делать то, что правильно, и оставит меня, чтобы я мог сохранить работу.
Но, несмотря на тревожность, она почти кажется... счастливой.
Подобная перемена настораживает, хотя знаю, что мне не стоит сомневаться.
— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — говорит она, и на какой-то момент я беспокоюсь, что она скажет, что встретила кого-то другого и не может быть со мной, как бы я ни старался, независимо от того, насколько сильно я люблю ее.
— Что? — шепчу я, пытаясь оставаться спокойным.
Она закрывает глаза, облизывая губы, словно пытаясь собраться с силами. Чем дольше тянется время, тем больше я боюсь, что действительно навсегда потеряю ее. Эта мысль ужасает.
Комната погружается в тишину.
Пульс стучит у меня в ушах.
Наташа делает глубокий вдох.
— Я беременна.
Слова повисают между нами.
Это последнее, что я ожидал услышать. На самом деле, не уверен, что расслышал правильно.
— Ты что?
Она открывает полные слез глаза. Не могу сказать, это слезы счастья или наоборот.
— Я беременна, Бригс. Я сделала несколько тестов. Ходила к доктору. Все положительные.
— И он мой? — говорю я, хотя чувствую себя идиотом, спрашивая подобное.
Она соответствующе смотрит на меня.
— Конечно, он твой. Я спала только с тобой. Он твой, Бригс, — глядя в сторону, пытается сделать вдох. — И я не знаю, что ты чувствуешь по этому поводу и что хочешь делать, но я просто хотела сообщить тебе. Потому что тебе нужно знать. Ты заслуживаешь знать. И я сохраню его.
Я не могу двигаться. Не могу дышать.
Не могу думать.
Единственное, что движется, это мое сердце, продолжающее быстро биться и танцевать, чувствуя себя таким легким, что оно может просто уплыть.
— Ну, — говорит она, вытирая слезу и складывая руки. — Скажи хоть что-нибудь.
Но я ошарашен.
Радость, проходящая через меня, огромна.
Я онемел от чертового счастья.
— Я... ты беременна, — шепчу я.
— Да, — говорит она, — твоим ребенком, — шмыгает носом и посылает мне самую шикарную улыбку. — Я стану мамой.
Черт побери.
Черт. Побери.
— Ты беременна моим ребенком, — говорю я, пытаясь встать на ноги, хотя и не чувствую их, не чувствую ничего, кроме этого света внутри меня, пытающегося вырваться наружу. — Ты беременна.
— Да, да, — говорит она, посмеиваясь. — Это хорошо, правда? Скажи мне, что это хорошо, Бригс, я так чертовски испугалась, — ее лицо вытягивается, и я вижу, как она чертовски напугана.
И вот тогда это все ударяет меня. Реальность. Масштаб всего происходящего.
Вот тогда я прихожу в себя.
Я подхожу к ней и притягиваю ее в объятия, крепко держа, целую ее макушку, снова и снова.
— Да, это хорошо, это так чертовски хорошо, — говорю ей, и теперь приходят слезы. Не могу сдержать их, даже не пытаюсь. — Наташа, даже не знаю, что сказать, но это хорошо. Я люблю тебя. Я так тебя люблю, и я... — прерываюсь, рыдание вырывается из меня. — Я хочу этого больше всего на свете. Это так прекрасно. Он будет твоим и моим. Мы будем любить его.
Она держится за меня так же крепко, как и я за нее, и теперь тоже плачет, мягко хныча в мою грудь.
— Я хочу этого, Бригс. Я хочу, чтоб мы снова были вместе. Хочу быть с тобой, я хочу любить тебя и продолжать. Не хочу делать все это в одиночку.
Я отступаю и беру ее лицо в руки, улыбаясь так широко, что мое лицо, кажется, может треснуть, хотя слезы продолжают течь по щекам, и все на вкус, как соль.