— Он куда больше нашего.
После этих ее слов мы опять притихли. Дрожащий голос Сибил напомнил нам о том, что означало — быть на борту «Титаника», и целых три минуты все стояли словно в безмолвной молитве.
Поднялся бриз. Туман всерьез стал редеть.
Айсберг вырастал в размерах.
Я попробовала щелкнуть еще несколько кадров, но камеры висели на шее свинцовыми гирями. Не могу толком описать, что произошло дальше. Песок, обнажившийся после отлива, был холодный и твердый. И как раз в эту минуту вновь начался прилив. Все знают: одна-единственная волна — и море берет свое; в то утро эта волна была могучей, как взрыв.
Бум-м!
Один удар. Да-да. Бомба прямо под ногами.
26. Расходились мы поодиночке, по двое, семьями и, начисто сраженные увиденным, пляж покидали нехотя. Вдруг айсберг исчезнет, как только мы повернемся к нему спиной?
В гостиницу я возвращалась вместе с Мег.
Мы шли по росе, как дети, — босиком, избегая ступать на гудронно-шлаковую дорожку; я в кофте и отсыревшей блузке, Мег в застегнутой до горла ночной рубашке из байки в бледно-голубой цветочек. Птицы вокруг умолкли — и на деревьях, и в траве. Когда мы подходили ближе, они, точно рачки́, бросались врассыпную, ковыляя на своих длинных лапках. Но не взлетали.
Запах еды из кухонь плыл нам навстречу — знакомый, надежный, простой: яичница, кофе, гренки. А еще запах джема и цветов. Никто не спешил. Никто не бежал. Даже родители, растерявшие детей, воздерживались от окликов. Медленно возвращались за ними, вероятно радуясь возможности еще разок взглянуть на эту штуковину в бухте, от которой мы все как бы сбежали.
Мои чувства были именно таковы: бегство, избавление, спасение. Длинная, диковинная вереница людей на разных ступенях одетости, направлявшаяся к полной безопасности гостиничных веранд, напомнила мне тот день, когда нас выпустили из лагеря, — Бандунг, 1945 год. Ощущение замешательства, недоумения было точь-в-точь такое же, хотя, конечно, не столь резкое. Ломка реальности. Нынче это айсберг в бухте, тогда — открытые ворота.
27. Мы с Мег не спеша шли по лужайке. Воздух уже был горячий и влажный, насыщенный предвестьями грядущих немочей — упадка сил, неспособности остаться совершенно сухим. К тому времени, когда день окончательно вступит в свои права, его беспощадный зной так или иначе всех нас доконает. Но пока что было приятно просто идти к знакомой гостинице, идти бок о бок с Маргерит Риш, ведь и этим летом она вновь рядом со мною, как каждый год.
Впереди шагал доктор Мензис, пытаясь объяснить генерал-майору Уэлчу и его супруге появление айсберга. Миссис Уэлч — туфли, костюмчик, волосы, всё такое аккуратненькое — кивала и поддакивала, будто понимала каждое слово докторских рассуждений. А генерал, туповатый и раздражительный уроженец Виннипега, заявил доктору Мензису, что сделать можно только одно: «разнести эту хреновину, к чертовой матери!» В общем-то, айсберг не лишен сходства с вражеским военным кораблем. Наводит на мысль об угрозе. (Мег беззвучно фыркнула и схватила меня за плечо.) Но доктор Мензис напомнил генерал-майору:
— Айсберг-то, между прочим, ваш!
В самом деле, довольно-таки странно, что канадец-генерал ратует за уничтожение «соотечественника».
— На айсбергах флагов нету! — с жаром возразил генерал. — Он может быть чей угодно. Гренландский, к примеру, и даже русский.
Доктор Мензис тихонько кашлянул, прикрыв рот ладонью.
— Да-да, русский! — поддакнула миссис Уэлч.
Мне было видно, как генеральский загривок мало-помалу наливается кровью — с таким жаром Уэлч стоял на своем.
— Эти русские айсберги идут от Мурманска, тем маршрутом, каким ходили наши моряки, еще когда вы, янки, даже в войну не вступили. В живой силе потерь было не счесть, — гремел генерал. — Никто нам не помогал. Мурманский маршрут…
Тут доктор Мензис решительно сразил его научными доводами:
— Никакой айсберг оттуда прийти не может, по причине преобладающих течений.
Генерал ощетинился, сбросив с плеча настойчивую, успокаивающую руку жены.
— Если наши бравые парни могли это сделать, то и айсберг может! Да пропади они пропадом, ваши преобладающие течения! Полярная шапка тает! Вам ли, ученым, этого не знать! Преобладающие течения ушли в прошлое!
В эту минуту Мег потянула меня назад, опасаясь, что мы обе прыснем.
— Погоди, — сказала она. — Это уж ни в какие ворота…