- Боже мой, конечно, - пробормотала она, вздрогнув. - Адам, мне очень жаль. Я имею в виду... когда такое случается со знакомым... Вы ведь и нашли его, да? Теперь я понимаю, почему ваше имя показалось знакомым, когда мы впервые встретились в травматологии: я видела его в газетах.
- Да, я... иногда работаю полицейским консультантом, - признался он, уставившись на зажатую в руках кружку.
На мгновение повисло молчание, напряженное, но все еще дружеское, а потом она выпрямилась в кресле и поставила ноги на пол.
- Адам, если это неудобно, просто так и скажите, но, если это не очень помешает, для меня было бы большой честью, если бы вы позволили мне в четверг вечером поехать с вами.
Адам резко поднял голову.
- Почему вам этого захотелось?
Она обхватила кружку пальцами, уставившись в пол и, похоже, чувствуя себя немного неуютно.
- Я могла бы сказать что-нибудь бойкое насчет приятной компании, и это, конечно, было бы правдой, потому что я нахожу вас невероятно привлекательным. Но помимо этого... ну, там, в Штатах, мой отец и дед, и оба брата масоны. На самом деле, когда вся эта история появилась в газетах, я вырезала статьи и послала их папе. Я помню книги Рэндалла Стюарта у нас в библиотеке, когда была подростком, и я знаю, что значит Братство для моей семьи. - Она вздохнула и покачала головой. - В любом случае, если шотландские братья-масоны решили так почтить его... ну, я была бы горда быть маленькой частью этого, просто свидетелем. Я знаю, что, не будучи масоном, не могу участвовать в Шествии.
Адам медленно позволил себе улыбнуться; все сомнения на ее счет растаяли.
- Это касается нас обоих, - тихо сказал он. - Но если вы действительно хотите поехать и храбро перенести, несомненно, холодный и тоскливый вечер а это только поездка туда и обратно! - то я был бы весьма благодарен за компанию. - Он криво усмехнулся. - На самом деле там в гостинице на городской площади вполне приличный ресторан. Если хотите, потом мы можем пообедать там... и вы все равно можете потом выбрать место встречи для более веселого обеда в честь вашего имени.
Тут она улыбнулась, явно повеселев, чего он и добивался, потом снова глянула на часы, покачала головой и допила чай.
- Я должна идти, - сказала она, вставая. - Возможно, когда я вернусь, пострадавшие будут навалены в коридорах в три ряда. Мне бы хотелось, чтобы хоть разок сочельник был по-настоящему тихой ночью, святой ночью. Вы здесь, в Шотландии, в Сочельник ходите в церковь?
- Обычно я хожу, - сказал он, подавая ей пальто. - Хотя, полагаю, в этом году, когда здесь Джиллиан и ее семья, не пойду. Много дел. Но я, даже если не иду в церковь, всегда стараюсь поставить на окно зажженную свечу. Это старый кельтский обычай: огонек для Марии и Иосифа, ищущих ночлег... и, может быть, знак возрождения Света в это время года. А у вас так делают?
- Нет, но мне это нравится, - сказала она. - Может быть, и я поставлю свечу на больничное окно.
- Дать вам свечку? - улыбнулся он.
Она посмотрела на него, склонив голову набок, и усмехнулась.
- Дадите?
- Конечно. - Подойдя к книжным полкам рядом со столом, он взял церковную свечу в голубом стеклянном бокале и подал ей.
- Счастливого Рождества, - тихо сказал он.
- Счастливого Рождества, - ответила она и, положив руку ему на плечо, потянулась и легко коснулась губами его губ. Он обвил рукой ее талию, когда провожал ее к двери. Оба молчали, и она бросила на него прямой взгляд, когда они оторвались друг от друга, выйдя на крыльцо.
- Так во сколько ждать вас в четверг? - спросила она, когда они спустились к машине.
- Скажем, около половины пятого? Мне надо отвезти Толбэтов в аэропорт: у них рейс на Лондон в четыре часа, - так что я буду там, как только провожу их. Где это "там", кстати говоря?
- Блакетт-плейс, номер пятнадцать, - сказала она, садясь за руль и пристегиваясь. - Вы увидите машину. А что высматривать мне?
- Только не "бентли". Я взял напрокат симпатичную, степенную "тойоту-лендкруизер", пока не пришел мой новый "рейнджровер"... скучно белую.
- О, пропади все пропадом! - сказала она. - Вы не показали мне "бентли".
- И гравюры тоже не показал, - лукаво улыбнулся он. - Так что, полагаю, придется вам еще раз приехать на дом.
- Х-м-м-м, приеду, пожалуй. - Она усмехнулась в ответ, повернув ключ в зажигании, и оживший двигатель взревел.
Глава 35
Рождественский рассвет был ясным, но серым. Перегрин пришел в помещичий дом на рождественский завтрак в салоне и нашел Джиллиан среди моря подарков под елкой; она рассматривала книжку о лошадях - подарок Адама и Филиппы. Ее голубые глаза заметно прояснились при виде художника, которого полюбила, как младшая сестра; она поднялась на ноги и крепко обняла его. За три дня их официального знакомства она прозвала его Ястребом и, хотя ничего не помнила о почти двух месяцах, проведенных в коме, казалось, каким-то невыразимым образом чувствовала, что он имеет какое-то отношение к ее выходу из тени.
- Привет, дядя Ястреб! - крикнула она, восторженно чмокая его в щеку. Дед Мороз принес тебе много подарков?
- О, он принес все, что мне надо, - усмехнулся Перегрин, поглядев мимо нее на Адама, и высвободился, чтобы поставить сумку, которую принес с собой. - Хотя, по-моему, кое-что он оставил у меня по ошибке. - Он залез в сумку и вытащил маленький, ярко раскрашенный сверток с именем Джиллиан, крупно написанным на этикетке.
- Это для тебя. - Он улыбнулся девочке. - Счастливого Рождества!
Это был очаровательный браслет: тонкая цепочка из бледного золота, на которой висела крохотная фигурка рождественского ангела. Джиллиан ахнула от удовольствия и сразу же протянула руку, чтобы он застегнул браслет на запястье.
- Спасибо, дядя Ястреб! Это замечательно!
- Это восхитительно, мистер Ловэт! - согласилась Айрис Толбэт. - Но, конечно, вам не следовало бы быть столь расточительным.
В ответ на этот упрек Перегрин по-мальчишески пожал плечами.
- Может, и не следовало, - признал он, - но это казалось как-то уместным.
У него были подарки и для остальных: для Толбэтов карандашный набросок Джиллиан, большеглазой и полной жизни.
- Это эскиз для настоящего портрета, - сказал он им. - Когда я закончу, то лично привезу вам в Лондон.