В тот день Асин, как обычно, ел с большим аппетитом. Он вообще обжора. У него почти нет коренных зубов, а те три или четыре, что остались, совсем сгнили. Поэтому он заглатывает пищу, не прожевывая, как индюк.
— И как только ты ешь, — сказал ему Падрон. — Я бы на твоем месте прошел медосмотр. С таким ртом ты получишь белый билет.
— Ты думаешь? — с надеждой в голосе спросил Асин.
— Ну конечно. Ведь тебе совсем нечем жевать, — уверял его Падрон.
— А ты не врешь?
— Ну, разумеется, не врет, дружище. У тебя ужасные зубы, — поддержал Падрона Негр.
— С таким вонючим ртом я бы ни за что здесь не оказался! — продолжал издеваться Лагуна.
— Нет, правда, я и сам… А вы не шутите?
— Не веришь? Спроси каптера. Уж в зубах-то никто так не разбирается; если он подтвердит, действуй смело.
— Вот осел! — не удержался Лагуна.
— Я не могу сказать тебе твердо, — поддержал шутку Аугусто, — но если ты не можешь есть, тебя будут вынуждены отправить домой. Дело тут, по-моему, ясное. Иначе ты умрешь с голоду.
— Как же он может есть? — вмешался Кастильо. — Если бы он ел, он не был бы тощим, как шелудивый пес.
Асин смотрел то на одного, то на другого.
— А ведь это верно, ей-богу, — сказал он с надеждой и дрожью в голосе. — Я голодаю. Я почти ничего не ем целый день. Не верите? Спросите моего земляка. Вот глядите, — и он разинул свой огромный беззубый рот.
— Да, дружище, у тебя не рот, а настоящая помойка.
— Это верно, черт побери! Как я еще жив, непонятно, — убежденно заявил Асин. — Кастильо прав, кожа да кости. — Он задрал рубаху и закатал штанины, показывая свои выпирающие ребра и берцовые кости.
Несколько дней он лелеял эту мечту, отказываясь от еды и отлынивая от работы.
— Почему ты не ешь, Асин? — спрашивали его солдаты из кухонного расчета.
— Не могу, ребята, — отвечал он им жалостным голосом и показывал свой беззубый рот.
— Эй, Асин, иди сюда! Нечего бездельничать!
— Не могу, дружище. Я едва стою на ногах. Уже два дня у меня во рту не было ни крошки.
— Но ведь раньше ты хорошо ел? — приставали к нему солдаты.
— Раньше у меня еще оставался кусочек зуба, и я мог как-то жевать. А теперь он выпал.
После трехдневного поста Асин, осунувшийся, побледневший, записался на медицинский осмотр.
— Есть не можешь? Да как тебе не стыдно! Пошел вон отсюда! — выгнал его врач.
Он вернулся на кухню и с жадностью набросился на еду.
— Что с тобой? Тебя вылечили?
Асин добродушно засмеялся, слегка покраснев.
— Пошли они к… матери! Сволочи!
В роту прибыла партия новобранцев. Ими командовал капрал Гомес. Толстый, черномазый, тщеславный тип.
На фронт он попал впервые и принес с собой из тыла иерархический зуд, строгую казарменную дисциплину. Он разговаривал с новобранцами подчеркнуто сухо, заставлял их отдавать себе честь и обращаться на «вы». Ветераны смотрели на него, как на редкостное насекомое. Ко всему прочему, Гомес был не очень умен.
— Ну, я его проучу, — сказал как-то Лагуна.
После ужина все собрались в конюшне. Солдат потянуло к новобранцам. Хотелось узнать, нет ли среди них односельчан или «земляков», как любили говорить во время войны.
— Вы из каких мест?
— Кто здесь из Севильи?
— Земляк, черт тебя возьми! Вдруг поднялся Лагуна.
— Настал час молитвы. Снимите шапки! — властно приказал он с самым серьезным видом. Солдаты подчинились, догадавшись, что сейчас последует очередная проделка. Только новобранцы медлили, опасаясь подвоха.
Гомес быстро вскочил на ноги и рьяно обрушился на тех, кто не выполнил приказа.
— Вы что, оглохли! А ну, живо! Снять шапки! Молчать! — и вытянулся по стойке смирно.
Лагуна перекрестился.
— Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твое… — и смачно выругался.
Раздался оглушительный хохот. Капрал покраснел как рак, силясь улыбнуться, и пробормотал что-то невнятное, отчего солдаты еще больше развеселились.
Капитан Маркес, поправившись после ранения, полученного на Эль Педрегале, вернулся из госпиталя. Его назначили командиром четвертой роты.
Аугусто встретил Маркеса с некоторым предубеждением, помня, как он в свое время возражал против того, чтобы Аугусто сопровождал крестьян из Эль Педрегаля до Сигуэнсы. Однако капитан оказался сердечным, добрым человеком, и Аугуото быстро изменил о нем свое мнение. Каждый день он давал Маркесу несколько бутылок пива. Вечерами у капитана собирались офицеры, несколько сержантов и Аугусто. Они много пили, болтали, рассказывали пикантные анекдоты и от души хохотали.