Выехали к вечеру. Прохожие останавливались и махали вслед проезжавшим машинам. Аугусто думал, что смерть — это миг, что ее рука тверда и милостива. Что убитый покоится в тишине и уже никогда не мучается.
Какой-то городок. Одинокий свет на площади. Уже ночь. Машины медленно продвигаются вперед с потушенными фарами. Сворачивают в переулок. Останавливаются.
— С машин не слезать!
Совсем рядом слышится стрекот винтовок и пулеметов, глухие взрывы гранат. Шофер и сержант, который едет в кабине, выходят. Аугусто остается один. Ложится на сиденье. Солдаты тихо переговариваются. Кто-то приглушенно смеется. Бегут минуты. Аугусто клонит ко сну. Глаза сами собой закрываются. Неожиданно над ними проносится снаряд и взрывается где-то совсем рядом.
Аугусто испуганно вскакивает, вылезает из машины и стоит, прислонившись к дверце. Теперь солдаты молчат. Некоторые побежали по переулку. Не зная, куда спрятаться, что делать. Аугусто тоже в нерешительности. Он понимает, что невозможно уберечься от нелепой, вездесущей смерти. Возвращается в кабину и снова ложится на сиденье. Сердце испуганно бьется. Он сдерживает это биение, успокаивается, засыпает.
Светает. Аугусто выходит из кабины. Выстрелов уже не слышно. Солдаты громко разговаривают, смеются.
Навстречу ему идет лейтенант Барбоса.
— Атаку отбили. Снова едем в Сарагосу. Наш батальон отделался легким испугом! — говорит он и весело улыбается.
Возвращаются к вечеру. Сумерки густеют. Машины идут одна за другой с погашенными фарами. Довольно большой участок дороги находится под обстрелом вражеской артиллерии. Вдали, в густых зарослях, вспыхивают яркие точки. Затем слышится вой снарядов, грохот взрывов, и видно, как рушатся стены высоких зданий.
Но вот грузовик, в котором Аугусто, трогается. Он едет на малой скорости, очень осторожно. Ночные тени мечутся на ветру. Аугусто сидит рядом с водителем. Одна вспышка, другая, еще одна… Аугусто поеживается. «Ничего не случится, ничего не случится…» Он открывает рот, дышит с трудом. «Они хотят нас убить». Как это нелепо! Вражеская сводка сообщит: «Грузовик уничтожен». А может быть, даже и этого не будет. А он? И все, что с ним связано? Его родители, сестры, мечты? Как это нелепо! «Грузовик уничтожен». Всего два слова. И вой снарядов. «Ничего не случится. Ничего не случится».
Глава двенадцатая
В Сарагосе задержались на неделю.
Затем выехали на фронт, близ Уэски. Один из самых страшных фронтов. Солдаты говорили о нем тихо, с ужасом.
В Суэру прибыли к вечеру. На шоссе высыпали девушки — хорошенькие, приветливые. Аугусто прошелся с одной из них. У нее были светлые лукавые глаза и мелодичный смех.
Следующей ночью были на месте. Их поместили в грязном хлеву. Воняло коровьей мочой и навозом.
— Здесь мои люди не смогут спать, — сказал Барбоса алькальду. — Потрудитесь прислать соломы.
— Слушаюсь, лейтенант. Но только не сейчас. Завтра утром.
— Как утром? Вы думаете, мы скотина? Солома нужна немедленно!
Алькальд упорно стоял на своем. Тогда взбешенный лейтенант выхватил из кобуры пистолет и навел его на алькальда. Пистолет дрожал в его руке.
— Если через полчаса соломы не будет, я прострелю вам башку.
Алькальд побледнел. И быстро засеменил прочь. Вскоре принесли солому.
На другой день капитан Маркес вызвал к себе Барбосу и сделал ему замечание.
— Может быть, вы все же позволите мне, лейтенант, распоряжаться в моей роте?
— Прошу прощения, капитан, я…
— Вы обязаны держать себя в руках, — улыбнулся капитан.
В хлеву было множество крыс. Аугусто закрывал голову, но наглые грызуны бегали по нему, затевая между собой драки. Это было омерзительно.
Наутро Аугусто разместил полевую кухню на окраине деревни, возле гумна. Здесь же он спал, прямо в стоге соломы.
Иногда он чувствовал себя счастливым. Светила полная луна, огромная, круглая. Рядом с ним возвышались большие деревья. Они словно впитывали темноту своими развесистыми кронами и от этого казались поразительно черными и чем-то очень дорогими. Милыми сердцу. Легкий ветерок, точно мехи, разгонял жару. Аугусто перед сном курил, предаваясь радужным мечтам. Он думал об окончании войны, о мире, о возвращении домой, об учебе, о женщине, которую полюбит.
Иногда с порывом ветра до него доносились выстрелы из Карраскаля. Темнота сгущалась. Круглый шар луны нули рвали на части. Аугусто пугался, приятные мысли сразу же исчезали. Он приподнимался на локте, долго прислушивался, пока не падал обессиленный. «До каких пор? До каких пор это будет продолжаться?»