— Где фотографии? — спросил он, не стараясь скрыть свое раздражение.
— Разве они не лежат на столе? — удивился Сведберг.
— Ничего здесь не лежит.
— Значит, они у меня. Наверно, забыл в кабинете. Их прислали сегодня по почте.
Коричневый конверт с фотографиями лежал у Сведберга на столе, где царил педантичный порядок. Валландер тут же разложил карточки перед собой и уселся в кресло. Веттерстедт позировал у себя дома, в саду и на пляже. На одной из фотографий, на заднем плане, виднелась перевернутая гребная лодка. Веттерстедт улыбался фотографу. Седые волосы, которые скоро будут срезаны с его головы, взъерошены ветром. Фотографии излучали гармонию и безмятежность, с них глядел человек, смирившийся со своей старостью. Ничто не предвещало беды. Валландер подсчитал, что, когда делались эти снимки, Веттерстедту оставалось жить около пятнадцати часов. На фотографиях он видел Веттерстедта таким, каким тот был в последний день своей жизни. Валландер в задумчивости просидел над снимками еще несколько минут, потом засунул их в конверт и вышел из комнаты. От Сведберга он хотел было вернуться к себе, но вдруг передумал и остановился перед кабинетом Анн-Бритт Хёглунд. Дверь, как всегда, была приоткрыта. Анн-Бритт сидела, склонившись над какими-то бумагами.
— Я не помешал? — спросил Валландер.
— Конечно, нет.
Валландер вошел и уселся на стул для посетителей. Они обменялись несколькими словами о дочери Карлмана.
— Сведберг занимается поисками предсмертной записки, — сказал Валландер. — Если таковая вообще имеется.
— Наверно, они с отцом были очень близки, — вздохнула Анн-Бритт.
Валландер не ответил и сменил тему.
— Ты не заметила ничего странного, когда мы были у Фредманов?
— Странного?
— Будто в комнате неожиданно потянуло холодом.
Он тут же пожалел, что так выразился. Лоб Анн-Бритт Хёглунд наморщился, будто метафора Валландера показалась ей не вполне уместной.
— Тебе не показалось, что они уклончиво отвечали на мои вопросы о Луизе? — пояснил он.
— Нет. Но я заметила, что ты вдруг переменился.
Валландер рассказал ей о своих наблюдениях. Она задумалась, стараясь как следует все припомнить.
— Возможно, ты и прав, — наконец произнесла она. — Теперь, когда ты сказал об этом, мне тоже кажется, что они насторожились. Тот самый холод, о котором ты говорил.
— Вопрос в том, насторожились ли они оба или только один из них, — неопределенно сказал Валландер.
— И ты считаешь, что насторожился только один?
— Я не знаю. Просто у меня возникло такое ощущение.
— Уж не потому ли, что мальчик начал отвечать на вопросы, которые ты адресовал его матери?
Валландер кивнул.
— Именно поэтому. Не понимаю, почему он так себя повел?
— Но, может быть, это не так уж важно? — сказала Анн-Бритт.
— Может быть. Иногда на меня находит, и я зацикливаюсь на мелочах. И все-таки мне бы хотелось поговорить с этой девушкой.
На этот раз тему сменила Анн-Бритт.
— Знаешь, у меня мурашки бегут по коже, как подумаю о том, что нам сказала Анетте Фредман. Что, мол, и слава богу, что муж больше никогда не переступит порог ее дома. Наверно, мне так до конца и не понять, что значит жить в таких условиях.
— Он избивал ее, — сказал Валландер. — А потом, должно быть, взялся и за детей. Но в полицию никто из них не заявлял.
— Я не заметила у мальчика никаких отклонений. К тому же он так хорошо воспитан…
— Дети учатся выживать, — проговорил Валландер и на мгновение задумался о своей собственной юности и о том, многое ли он смог дать Линде.
Он встал.
— Я все же постараюсь разыскать девушку, — сказал он. — Луизу Фредман. Прямо завтра с утра, если получится. У меня предчувствие, что она никуда не уехала.
Он направился к себе в кабинет, предварительно взяв кофе. По дороге он столкнулся с Нуреном и вспомнил, что просил принести фотографии людей, стоявших у заградительной ленты и наблюдавших за работой полиции.
— Я оставил пленки у Нюберга, — сказал Нурен. — Но не думаю, чтобы из меня вышел хороший фотограф.
— Ну, к чему так прибедняться? — мягко сказал Валландер. Потом он заперся в кабинете и некоторое время сидел, уставившись на телефон и собираясь с духом: предстояло звонить на станцию техосмотра и договариваться о другом времени. Когда все уже было улажено, Валландер сообразил, что перенес техосмотр как раз на ту неделю, которую они с Байбой собирались провести в Скагене. Вот осел! — с досадой подумал он. Пришлось рассказать девушке из диспетчерской о том, какой у него напряженный график, и тогда она отвела ему какое-то резервное время, которое случайно оказалось свободным. Интересно, чье это время? — подумал Валландер, но спрашивать не стал. Положив трубку, он решил, что сегодня вечером нужно обязательно постирать. А если в прачечной не окажется свободных мест, то хотя бы записаться.