— Это правда, — вздохнул мой сосед по камере. — Они становятся рабами Слова.
— Какого слова?
— Слова, которое заставляет женщин любить меня и только меня.
— И ты знаешь это слово?
— Ну да.
— И так просто об этом говоришь?
— А что мне еще остается делать? Это было давно… — Джакопо вздохнул и продолжил: — Я думал, что весь мир должен лечь к моим ногам. Но когда первые жизненные передряги смыли с моих глаз пелену, я впал в уныние. Девушка, которую я любил всем сердцем, вышла замуж за другого. И я хотел сначала постричься в монахи, потом принял обет и собрался в Крестовый поход.
— Подожди! Ведь в Крестовые походы давно уже никто не ходит.
— Я же говорю: это было давно. Не перебивай. Я только собрался с мыслями. Так вот. Я сидел на постоялом дворе, ожидая свой отряд, с которым должен был плыть за море. И в этой самой таверне я встретил того, кто владел Словом. Он просто подсел ко мне, завязался разговор, и он отдал мне Слово.
— Просто так? Вот так? Первому встречному?
— Я думаю, ему было все равно. Он уже устал и от жизни и от Слова. Еще он говорил, что я избранный. Сначала думал, что врал, а теперь знаю, что нет.
— И ты не пошел в Крестовый поход, а побежал к своей девушке…
— Нет. Я пошел в Крестовый поход. И там я понял, как хорошо бессмертие. Ведь в нагрузку к Слову давалась вечная жизнь. Раны заживали гораздо быстрее, чем у других людей, и никакие болезни не могли взять вверх надо мной. Ведь в моей душе было Слово.
— А дар обольщать женщин?
— Я опробовал его в ту же ночь в таверне на служанке. О том, что такое на самом деле Слово, я понял по глазам девушки, когда она провожала меня на пороге таверны. Но мне тогда было все равно. Я шел в Крестовый поход.
— Но когда ты вернулся, то добился счастья со своей возлюбленной?
— Да, я использовал на ней Слово. Но оказалось, что я любил другую. Я любил гордую и неприступную, немного заносчивую синьору, а не рабыню, готовую целовать мне ноги.
— И ты понял, как ужасно Слово?
— Понял, но продолжал им пользоваться. И не потому, что был мерзавцем. Да, я не был безгрешен, но Слово звало, оно вырывалось из меня. И если я не говорил его какой-нибудь женщине достаточно долго, я испытывал ужасные муки. Тогда я решил стать своего рода палачом, бичом Божьим. Я использовал Слово на тех женщинах, которые казались мне плохими. Но Слово не делало их лучше. В безумном порыве, вызванном неразделенной любовью, они совершали еще более ужасные злодеяния. А я продолжал странствовать по свету и говорить Слово. Теперь я старался использовать его только на тех, кто был мне мало знаком. Так было легче. И я говорил Слово, пользовался женщиной и ехал дальше.
— А ты не пробовал отдать кому-то Слово?
— Это оказалось не так просто. Я попробовал однажды это сделать, но, услышав Слово, человек просто сошел с ума. Я пробовал еще дважды. А потом перестал. Но теперь все изменилось. Я знаю, кто будет следующим.
— И кто же?
— Ты.
— Ну, я бы, может, и взял Слово. Тем более, я очень боюсь смерти. С моими-то грехами дорога прямиком в ад. Но что мне делать с ним в тюрьме?
— Это уже не твоя забота. Так ты согласен?
— А почему ты решил, что я избранный?
— Я чувствую. Когда я увидел тебя впервые, то почувствовал то же, что и при встрече с предыдущим владельцем Слова.
— Так что ж ты мне не отдал дар сразу?
— В этом и была моя ошибка. Я все тянул. Думал, что развлекусь еще последний раз и отдам тебе Слово. Так проходили дни, потом недели. А потом я узнал, что ты попал в тюрьму из-за этой глупой драки.
— И ты сел ради меня в тюрьму?
— Я хочу покоя. Просто покоя. Я пришел тебя заменить.
— Но ты уверен, что я тот, кого ты искал?
Он ничего не ответил мне. Он просто сказал Слово. Ничего не произошло. Не обрушился потолок, не застонала земля. Просто Слово вошло в меня. И я понял, что теперь мне предстоит носить его в себе.
Марио замолчал, отпил из бокала вина и, достав сигарету, закурил. Я тоже последовал его примеру. Не скажу, что рассказ сильно потряс меня, но определенное впечатление все-таки произвел. Какое-то время мы просто сидели и молча курили, а затем я попытался продолжить разговор:
— И что же случилось потом?
— С кем? — уточнил Марио.
— Ну, с тем парнем, который принял в себя Слово.
— Ему устроили побег из тюрьмы дожа. Хотя побег — это громко сказано. Как ты знаешь из моей экскурсии, из тюрьмы дожа никто не убегал. Парня просто освободили и под покровом ночи приказали ему как можно быстрее убираться из города. Кто оказался тем таинственным благодетелем — неизвестно. Но вероятнее всего, к этому приложил руку Джакопо.
— А что случилось с великим любовником?
— Ну, это всем известно, — улыбнулся Марио. — Он умер в тюрьме. И говорят, что, когда его нашли мертвым в камере, на лице его застыла блаженная улыбка.
— Зачем вы рассказали мне о себе, о Слове?
— Я бы ни стал рассказывать это кому попало. Просто в толпе туристов я наконец-то заметил того, кто может принять Слово. Нас тянуло друг к другу, и наша встреча была неизбежна. Вы сами это почувствовали. Ведь вы первым подошли ко мне.
— Что? Тебе надоело? — Меня почему-то разозлило то, что моя самая простая догадка оказалась правдой. К тому же я, сам того не желая, перешел на «ты».
— Надоело, — покачал головой Марио. — Но я не навязываю тебе Слово… — Марио тоже решил перейти на «ты». — Я мог бы сказать тебе его просто так, и ты стал бы следующим…
— Орудием Слова, — закончил я.
— Ну, может быть и так.
— Марио, а откуда оно, Слово?
— Я не знаю. Этого даже не знал тот, кто передал Слово Джакопо. Может быть, самый первый владелец Слова знал. Так ты разве не хочешь стать бессмертным?
— Хочу, — честно признался я. — Я хочу, чтобы самые красивые женщины легли к моим ногам. Но я не хочу быть рабом. Я хочу использовать Слово только тогда и так, как мне хочется. А этого как раз нельзя.
— Нельзя.
— Всемогущий раб или беспомощный свободный. Так получается?
— Может и так, а может и нет. Я даю тебе право выбора, которого лишили меня. Я думаю, это будет справедливо.
— Спасибо тебе, Марио. Спасибо за выбор, хотя выбор нам дает только Бог. Люди же его только совершают. Ты веришь в Бога, Марио?
— Знаешь, когда ты ощущаешь себя слугой зла, то начинаешь чаще задумываться о смысле бытия.
— Наверное, так. — Я вздохнул, и тут же меня посетила странная догадка. — Слушай, Марио, а ты случайно не играешь со мной? Я, конечно, еще в том возрасте, чтобы верить в сказки, но вдруг это все твоя фантазия? Слово…
— Сказать Слово? — Марио привстал и посмотрел мне в глаза.
Я отвел взгляд.
— Нет, — прошептал я одними губами. В любом случае рисковать не стоило. Выдумка это или нет, пусть это останется для меня загадкой.
— Значит, ты не хочешь?
— Нет, Марио. Вот если бы отдельно бессмертие… — Я постарался рассмеяться, но вышло у меня плохо.
— Как хочешь. — Марио пожал плечами, но грация его движений куда-то улетучилась, и он в этот момент напомнил мне марионетку, которую резко дернули за нитки.
— Счет, пожалуйста! — сказал я, проходившей мимо официантке.
Заметив мой взгляд, провожающий красивую девушку, Марио вздохнул и сказал:
— Она могла быть твоей.
Я промолчал.
Когда мы расплатились и уже вставали из-за стола, Марио вдруг неожиданно улыбнулся, и я увидел, что его глаза как-то странно заблестели.
— Слово! — прошептал он. — Рвется. Я давно не…
Он посмотрел на официантку, которая подошла к столику, где обосновался только что пришедший посетитель. Я схватил его за плечо и прошептал:
— Можно не ее?
— Ладно… — Теперь у Марио был нормальный взгляд. — Сейчас отпустило.
Мы еще долго бесцельно бродили по городу, затем Марио проводил меня до гостиницы.
Ночью я долго не мог уснуть, переваривал все услышанное и увиденное и строил всевозможные догадки, то представляя итальянца слугой порабощающего душу Слова, то бедным безумцем, которому надо поскорее показаться психиатру. Наконец, я дошел до мысли, что никакого Марио и Слова не было, а приходил ко мне не кто иной, как князь тьмы. Ведь говорят, что сатане ведомы самые сокровенные человеческие желания и он этим пользуется. Может быть, дав согласие на получение Слова, я стал бы одним из его слуг. Хотя слишком много чести для обычного человека, чтобы сам дьявол являлся к нему и тратил на него столько времени.