Он встал, задул коптилку и снова лег. И ему представилось, как белая красавица отворачивается от него и удаляется прочь, покачивая полными бедрами. «Ладно, пусть поспит немного. Или же утром», — решил он про себя и, повернувшись на бок, мгновенно заснул.
Утром, когда он открыл глаза, жены рядом уже не было. Она давно приготовила ему завтрак и теперь вместе с дочкой хлопотала об обеде.
Перевод К. Шаньгина.
У ТУКХА
У Тукха (настоящее имя — У Тейн Маун) родился в 1910 г. в деревне близ г. Чайлат. Начал писать в 1929 г., печатался под разными псевдонимами. Автор многих романов, рассказов, песен, пьес. В 1953 г. выпустил двухтомник прозы. Работал в журнале «Дагон», в различных киностудиях.
У Тукха известный режиссер и сценарист. Созданные им фильмы неоднократно получали ежегодно присуждаемую премию «За лучший фильм». В 1969 г. посетил Советский Союз в составе бирманской делегации работников кино.
На русском языке опубликован рассказ «Подаяние» в сборнике «Раздумья» (М., 1974).
ОДНАЖДЫ…
Молодой человек лет двадцати пяти быстро шагал в сторону старой полуразвалившейся хижины на самом краю деревни. Возле хижины на корточках сидела высохшая как мумия старуха и медленно сметала в кучу опавшие листья.
Весь ее облик говорил о крайней нужде и немощи.
Тощие пряди нечесаных волос напоминали редкие метелки риса, выросшие на неплодородной засушливой земле. Глаза ее давно утратили ясность и выразительность, стали тусклыми, словно звезды, проглядывающие между облаками. Они слезились, эти старческие глаза, напоминая запылившееся, треснутое зеркало, в котором уже ничего не отражается.
Беззубое лицо старухи сморщилось, как перезревший плод. Руки и ноги высохли, словно у скелета. Она была чернее перепревшей соломы, вся сгорбленная и облезлая, как старая обезьяна. Что говорить! Нужда и старость не красят. К тому же старуха была совершенно одинока. Она ничего не ждала от жизни и никому не приносила пользы, как высохший баклажан или тупой нож. Ей оставалось только ждать смерти. Никто не обращал на нее внимания: ни люди, ни собаки, ни куры, никто не боялся, даже воробьи, которых она гнала. Старуха взглядом следила за молодым человеком.
— Бабушка, она еще не пришла? — спросил он, подойдя.
Старуха не ответила, продолжая сметать в кучу листья.
— Эй, бабушка! — снова произнес молодой человек — каждое его слово звучало отчетливо, словно поворот ключа в заводной игрушке. — Она не приходила?
— Нет, не приходила.
Молодой человек замолчал и с недовольным видом вошел в дом.
Через некоторое время к хижине подошла девушка лет двадцати. Ее пухленькое, свежее личико было покрыто танакхой, черные блестящие волосы связаны на затылке узлом. Тело упругое, как молодые побеги бамбука. Легкая, грациозная, словно молодой олененок, она вся так и светилась радостью. Одета девушка была нарядно и красотой своей могла бы поспорить с самой природой.
Старухе она показалась незнакомой.
— Бабушка, он пришел?
— Пришел, пришел. Ждет тебя в доме, — выдохнула старуха.
— Эй, Мьин, я здесь!
— Не выходи, а то кто-нибудь увидит, — девушка тотчас же скрылась в доме.
«Они заняты только любовью, а до меня им нет дела, будто я неживая», — с грустью подумала старуха, проводив девушку взглядом.
И в самом деле, влюбленные, ничуть не стесняясь старухи, бросились друг другу в объятья.
Теперь старуха была все равно что замшелый пень, а ведь когда-то и с ней случилось нечто подобное. Полвека назад…
— Нейн Зан! Я все глаза проглядел, ожидая тебя! — крикнул Та Дун, выглянув из-за стога соломы. На ней была кофточка с пышными рукавами, поношенная юбка, на упругих щеках полосами проступала танакха. А какой статной она была! Даже представить себе трудно, глядя на нее сейчас. Та Дун мог бы это подтвердить, но его уже нет в живых.
— Боюсь, кто-нибудь нас увидит!
— О, боже! Я ведь люблю тебя! Что же бояться! Иди сюда.
Он схватил ее за руку и привлек к себе. Нейн Зан задрожала от охватившего ее необычного волнения.