— Да вот прямо сейчас! — сердито ответил сын.
— Иди тогда на работу к отцу и попроси у него!
Но Тхей Лин Ауна не устраивал такой выход. Лучше бы мать одолжила деньги у соседей.
Он взглянул на часы. О, боже, назначенный час приближается!
Он выхватил из рук матери деньги и выскочил на улицу.
Тхей Лин Ауна нельзя было назвать испорченным. Просто он рос единственным ребенком в семье, и родители потакали всем его прихотям. Семья не нуждалась, но жила скромно. Отец работал бригадиром плотников, мать вела хозяйство рачительно и экономно, и хоть в доме больших сбережений не было, какие-то деньги всегда водились.
Братья и сестра Тхей Лин Ауна умерли еще в младенческом возрасте, и над Тхей Лин Ауном родители буквально дрожали, напуганные смертью старших детей. Стоило Тхей Лин Ауну почувствовать легкое недомогание, кашлянуть, как они тут же бежали к врачу. Вообще, родители души в нем не чаяли.
Учился Тхей Лин Аун хорошо, из класса в класс переходил с похвальными грамотами, и мать с отцом не могли нарадоваться на свое чадо.
После окончания десяти классов он успешно сдал экзамены в педагогический институт.
— У меня не было возможности учиться, получить высшее образование, так пусть хоть сын в люди выйдет, — говорил отец с гордостью, воздевая вверх руки. — В нем — вся моя жизнь.
Мать тоже была счастлива и гордилась сыном, часто повторяя:
— Наследства мы сыну оставить не можем, зато дадим ему высшее образование. Это ли не самая большая радость!
Они старались экономить на всем, чтобы сын одевался не хуже других, чтобы мог покупать книги и необходимые для занятий принадлежности. В деньгах ему тоже отказа не было.
На первом курсе у него почти никаких запросов не было. Они появились на втором. Он старался щегольски одеться, стал чаще просить денег у родителей, и ему, как всегда, не отказывали.
А дело было в том, что на втором курсе он встретил Ма Мьоу. Она приехала из провинции и была на курс младше его. Вопреки моде, она волос не остригла и носила традиционную бирманскую прическу. В меру смуглая, Ма Мьоу была очень мила.
Тхей Лин Аун всем сердцем полюбил девушку. Он часто приглашал ее в ресторан, а вместе с ней и ее подруг Люси, Эмми и Ма Тан Нюн. Он щеголял перед девушками своими нарядами и изображал из себя богача.
Поначалу Ма Мьоу не отвечала ему взаимностью. Но Тхей Лин Аун не отступал. Не навязчиво, но упорно ухаживал он за девушкой вот уже два года, на что у него уходило немало сил, да и средств. Лишь когда он перешел на последний курс, Ма Мьоу ответила на его любовь. Как он был счастлив! Он знал, что Ма Мьоу живет очень скромно. Она выросла в бедной семье, без отца, училась на средства братьев и сестер. Поэтому юноша, где бы они ни бывали, всегда платил за двоих. Но сегодня впервые вышла осечка — ему дали денег меньше, чем он просил.
Тхей Лин Аун, не торгуясь нанял такси и, нетерпеливо поглядывая на часы, помчался к отцу на работу. В старой залатанной спецовке, потемневшей от пота, отец со своей бригадой как раз крыл крышей высокое здание. Тхей Лин Аун выскочил из машины, но отец сделал вид, что не заметил его.
— Подожди немного, — сказал Тхей Лин Аун шоферу, подбежал к строящемуся зданию и, задрав голову, громко крикнул: — Отец! Мне нужны деньги! Они у тебя?
— Да, сынок, утром я забыл выложить их из кармана. Но сейчас мне нельзя отлучиться с места: поднимись-ка наверх.
Тхей Лин Аун был озадачен. Не так-то легко взобраться на конек крыши. Пол в здании еще не был настелен, наверх надо было лезть по лесам, затем по стропилам подняться к отцу. Тхей Лин Аун взглянул на часы и обмер — через десять минут девушки придут на причал и будут ждать его, оглядываясь по сторонам, вызывая шуточки разных бездельников.
Лучше не думать об этом… Тхей Лин Аун долго поднимался по шаткой вертикальной лестнице, судорожно хватаясь за перекладины. С огромным трудом, запыхавшись, добрался он наконец до крыши. Солнце основательно припекало, и он обливался потом. Теперь ему оставалось взобраться на самую верхушку. С опаской карабкался юноша по балкам и стропилам и добрался наконец до отца, совершенно обессилев.
— Сколько тебе нужно денег? — Отец с улыбкой смотрел на сына, вспотевшего и запыхавшегося.
— Я хотел попросить двадцать пять, но теперь еще надо заплатить за такси. Пожалуй, не меньше сорока! — сказал Тхей Лин Аун.
— А мать сколько тебе дала?
— Двадцать пять.
Отец бережно вынул из кармана завернутые в газету и завязанные в носовой платок деньги. Там оказалось несколько купюр по десять джа.