— Лодка видна, лодка!
Не обращая внимания на дождь и ветер, весь поселок высыпал на берег встречать долгожданных рыбаков.
— Это лодка Те Пу! Это лодка Те Пу!
Удивительно, как можно было сквозь пелену дождя узнать, чья это лодка показалась вдали. Через несколько минут стало ясно, что жены рыбаков не ошибаются: действительно, причалила лодка Те Пу.
— Чьи там лодки на подходе? — спросила Ма Бьяйн.
— Не видать было. Волна слишком высока, — ответил Те Пу.
— Вон еще две! Смотрите! Да это Та Ва и Че Джи возвращаются! — кричали женщины.
Ма Бьяйн не отрывая глаз смотрела в туманную даль реки, ждала лодку мужа.
— А вот и О Джи и Чоу подплывают!
— Пора бы и Сейн То возвращаться. Один остался.
Ма Бьяйн стояла у самой кромки воды. А дождь все лил и лил. Молнии сверкали не переставая. Волны накатывались и с грохотом разбивались о берег. Быстро темнело. Время шло, а Сейн То все не возвращался. При ярких вспышках молний Ма Бьяйн была похожа на женщину из старинной легенды, которой было суждено вот так всю жизнь ждать своего возлюбленного у берега моря.
— Ма Бьяйн! Шла бы ты домой. Нитки на тебе сухой нет, — уговаривали ее женщины.
Прошло семь дней, как вернулись рыбаки, а Ма Бьяйн все ждала своего мужа.
— Мы обшарили весь берег, проплыли до деревень Гвейгоун, Нгапудо и Тингангоу, но не нашли следов ни его сетей, ни лодки, — рассказывали рыбаки.
— Человеку пропасть не трудно, а с лодкой что случилось? Куда лодка-то подевалась?
Ма Бьяйн часами без движения сидела на берегу. Она забыла о еде и о сне, не чувствовала ни дождя, ни ветра. Она ждала и была одинока в своем горе. Не было рядом деда У Не Дуна, который всегда приходил ей на помощь. Кто она теперь? Вдова рыбака?
Но вот настал день, когда дождь прекратился, ветер стих. Успокоились волны. Стихнет ли когда-нибудь боль в сердце Ма Бьяйн?
Перевод К. Шаньгина.
ЗОВ ПОЛЕЙ
Дождь лил не переставая. Его крупные капли с силой ударяли о поверхность воды в рисовых чеках, поднимая фонтаны брызг.
Все уже заканчивали работу, только Сейн У никак не могла справиться с одной связкой рисовой рассады. А уйти с поля, не высадив всю рассаду из начатой связки, нельзя.
Раньше Сейн У играючи справлялась с такой связкой и высаживала раза в три больше рассады, чем сейчас. Но восемь лет, которые она не работала в поле, достаточный срок, чтобы исчезли почти все навыки.
Накинутая на плечи клеенка уже не спасала от дождя, который все усиливался, и Сейн У помчалась к берегу Иравади, чтобы спрятаться там под густой кроной смоковницы. Дерево было старое, и его могучие ветви образовали огромный шатер. Сейн У хорошо помнила, как совсем маленькой девочкой играла в тени этого гостеприимного дерева. Оно было ее верным другом до того самого дня, когда она, достигнув совершеннолетия, уехала из деревни. И вот после восьми лет разлуки старые друзья снова встретились.
Здесь же под обрывом несла, как и прежде, свои воды Иравади. Сейн У с грустью смотрела на реку. На душе у нее было тяжело.
— Сейн У!
— А, это вы, тетя. Что случилось?
— Поздно уже. Скоро стемнеет. Пора домой.
— Не надо беспокоиться. Я прекрасно одна доберусь домой.
— Как не беспокоиться! Ты вон какая красивая. Всякое может случиться.
— У Те Пу! У Те Пу!
— Кто это?
— Это я, До Нгвей Ньюн. Тут со мной люди. Выйди на минутку. Дело есть.
— Сейчас выйду. А что случилось?
Только начинало светать. Даже куры еще не проснулись, но До Нгвей Ньюн со своей племянницей Сейн У и их соседи У Ёу Маун, У Ба Ну и До Тин уже стояли у дома старосты У Те Пу.
— Что это вы пришли в такую рань? — забеспокоился староста.
— Ну, рассказывай, — толкнула в бок племянницу До Нгвей Ньюн.
Девушка робко вышла вперед и тихо проговорила:
— Ночью ко мне в комнату пробрался Аун Син.
— Какой Аун Син? Сын Ко Та Мья, что ли?
— Да.
— Когда это случилось?
— Еще до рассвета.
— Отвечай точно. Мне записать надо. Тебе сколько лет?
— Пятнадцать.
— А до этого бывал он у тебя дома? Какие у вас отношения?
— Никаких.
— А ты правду говоришь?
— Правду.
— Тогда расскажи, как было дело.