— Я сплю с тетей на одной циновке. Вдруг чувствую — кто-то одеяло с меня стаскивает. Сперва подумала, что это тетя. Замерзла и стаскивает с меня во сне одеяло. Потом кто-то за ногу меня схватил. Я перепугалась и давай будить тетю. А она спросонья не поймет, в чем дело. Бросилась коптилку зажигать. Тут Аун Син и удрал.
— Ты точно знаешь, что это был он?
— Да, точно. Я хорошо рассмотрела его при свете луны.
— А ты, До Нгвей Ньюн, видела его?
— Ха! Этот мерзавец мимо меня пробежал! Как же я могла его не видеть!
— Ладно! Вы еще кому-нибудь говорили об этом?
— Еще бы! Всех соседей на ноги подняли. Сначала позвали До Тин, а потом У Ба Ну и У Ёу Маун прибежали, когда шум услышали.
— Так было дело, У Ёу Маун?
— Да вроде бы так. Услыхал я, как До Нгвей Ньюн кричит соседке, что к ним в дом забрался Аун Син, и сразу же выбежал. Думаю, может, помощь нужна. Вместе с У Ба Ну прибежал.
— Хорошо. Свидетелей достаточно. Пойду сообщу в полицию, а вы идите по домам и ждите меня.
Так, из-за своей красоты Сейн У чуть не попала в беду. А Аун Сину за свои проделки пришлось отсидеть шесть месяцев в тюрьме. До Нгвей Ньюн ходила в суд и слышала, как судья огласил приговор. Сейн У хорошо запомнила тот день, когда тетка вернулась из города. С ней вместе была Ма Эй Шин, которая нередко заглядывала к ним в деревню.
— О! Какая ты красивая! — воскликнула она, увидев Сейн У.
Она запомнила тот день еще и потому, что именно тогда впервые в жизни она узнала, что она красивая.
Ма Эй Шин остановилась у них в доме и на второй день завела с До Нгвей Ньюн такой разговор:
— Я тебе вот что хотела сказать, До Нгвей Ньюн. Пришлась мне по душе твоя племянница. Здесь, в деревне, в глуши, ее красота завянет. Пусть ищет свою судьбу в городе. Хочешь, я возьму ее с собой в Рангун. Не такая уж ты здоровая и богатая, чтобы всю жизнь содержать здоровую девку. Жалко ее, конечно. Сирота, да и кровь родная. Вот и приходится тебе от себя кусок отрывать.
Ма Эй Шин была хитрой и знала, как добиться своего. Она сразу расположила к себе До Нгвей Ньюн, чтобы та согласилась отправить девушку в Рангун.
— Ты всегда была ко мне добра, Ма Эй Шин. Я тебе верю. Пусть Сейн У едет в Рангун, — может, найдет там свое счастье. Не знаю только, захочет ли она.
— Да ты что! Сколько раз она ко мне приставала, чтобы я взяла ее с собой.
Ма Эй Шин давно готовилась к этому разговору и узнала о девушке и об ее тетке все, что ее интересовало. Сейн У, совсем еще юная, не знала жизни. В ее возрасте красота кружит голову.
— Даже я, женщина, не могу глаз от тебя отвести, Сейн У. Только надо чуть-чуть приодеться. Эх, знала бы я, какой ты бутончик, захватила бы с собой побольше блузок и юбок. Ну да ладно, приедем, одену тебя, как куколку.
Девушка была без ума от доброты своей новой покровительницы и перемерила все наряды, которые привезла Ма Эй Шин.
— Ты мне с первого взгляда пришлась по сердцу, — говорила Ма Эй Шин. — Я решила увезти тебя с собой. Приоденешься — все городские ахнут.
— О Ма Эй Шин, умоляю вас, уговорите тетю отпустить меня.
Итак, с девушкой все в порядке, теперь оставалось договориться с До Нгвей Ньюн.
— Чтобы решить этот вопрос окончательно, вот что ты должна сделать. Возьми пятьдесят джа, отдай тете и скажи, что это от нас с тобой ей подарок. Не бойся, она не откажется.
Ма Эй Шин говорила так уверенно, что у девушки не возникло ни малейших сомнений относительно благоприятного исхода дела.
В Рангуне девушку поразили большие каменные дома и огромные толпы людей. Первые два дня Ма Эй Шин водила ее по магазинам, одела ее с ног до головы. На третий день показала ей город, пагоды Шведагон и Суле, зоопарк и прочие достопримечательности. А на четвертый день Ма Эй Шин отобрала у нее все наряды и заставила надеть старую юбку и блузку. Внезапная перемена поразила Сейн У. Она никак не могла взять в толк, что случилось, почему Ма Эй Шин больше не называет ее ласково «маленькой сестренкой».
— Эй ты, поди-ка сюда!
Сейн У не откликнулась, она подумала, что это не ее-зовут, а прислугу.
— Ты что, оглохла? Или зазналась? Я мигом поставлю тебя на место! На, получай! — И Ма Эй Шин стала хлестать оторопевшую девушку по щекам.
— За что? Что я вам сделала? Ой, тетенька, спасите меня!
— Забудь свою тетеньку! Нет ее здесь! Теперь будешь слушаться только меня, делать то, что я прикажу! Слышишь, мерзавка!
Сейн У, стиснув зубы, молчала. По щекам текли слезы.
— Молчишь! Ну, хорошо! Эй, дайте мне розги!
Тотчас же в дверях появился мальчуган, преклонив колено, протянул розги и убежал. Ма Эй Шин принялась избивать девушку. Та кричала, звала на помощь, потом, вконец обессиленная, в полуобморочном состоянии, она опустилась на пол.