Лауреат Национальной литературной премии (1965 г.).
На русском языке опубликован рассказ «Не люби меня из сострадания» в сборнике «Раздумья» (М., 1974).
ДОЖДЛИВЫЕ НОЧИ
— Здесь! Останови, шеф!
Грузовик свернул с набережной в переулок и остановился. Бригадир грузчиков Ба Маун — в старой рубашке цвета хаки и клетчатом поношенном пасхоу — выпрыгнул из кузова:
— Можешь ехать, шеф!
Машина уехала, а Ба Маун, стоя на улице, в грязи, смотрел ей вслед. На груди у него болтался большой черный зонт, повешенный за ручку на шею. Но зонт вскоре пришлось раскрыть, потому что, когда Ба Маун направился к индийской харчевне, дождь усилился. В харчевне, находившейся на углу улицы Мэгоун, всегда бывало полно народу: рикши, разносчики, шоферы, холостяки и даже женатые. Словом, все те, кому не хотелось готовить дома. Ба Маун выбрал столик в углу и позвал мальчика-индийца. Тот знал, что обычно заказывает Ба Маун, и принес рис и говядину с приправами. Ба Маун поморщился:
— А супа из голов угря нету?
— Есть, сейчас принесу.
— Тогда забери говядину и принеси угря.
Ба Маун ел мясо, лишь когда бывал пьян. А так один только вид говядины портил ему настроение: он вспоминал своих Пятнистую и Бодливую, на которых пахал землю, и кусок застревал в горле.
Но и рыбу с рисом Ба Маун ел сегодня через силу. Он не любил дожливый сезон, когда нечего делать. Капли дождя напоминали ему слезы и настраивали на минорный лад. Напившись однажды в такую вот погоду, он стал кричать: «Это не дождь! Это слезы неба. Не плачь, небо, не то и я заплачу!»
Можно было всю ночь просидеть в харчевне, так и не дождавшись, пока кончится дождь, поэтому Ба Маун через некоторое время вышел на улицу. Напротив была чайная, а чуть в стороне — китайское кладбище. Капли дождя громко стучали, ударяясь о зонтик. Обходя грязные места, Ба Маун добрался до чайной. Здесь почти никого не было, кто-то пел грустную индийскую песню.
Старик-индиец, торговец лепешками с мясом, тоже сидел в чайной, куда загнала его непогода. Официант знал Ба Мауна и быстро принес ему чайник крепко заваренного чая. Ба Маун пил его мелкими глотками, силясь разглядеть лавку, которая находилась довольно далеко.
В этой лавке, как и в соседних, освещенных керосиновыми лампами, торговали конфетами, фруктами, разрезанными на дольки сливами, апельсинами, а также различными сладостями; рядом с воздушными мучными горками лежали круглые лепешки и лепешки из гороха с зеленым луком. Надо же бедным женщинам зарабатывать на жизнь!
Внимание Ба Мауна привлекла Амина — она торговала сладостями под дырявым навесом из пальмовых листьев. Но зарабатывала она не одной торговлей, а еще и другими способами и жила безбедно. Деньги доставались ей без труда. Но, как говорят, что легко добывается, то легко тратится. Деньги, которые ей давал Ба Маун, она расходовала то на индийское кино, то на дешевые обновки с ночного базара, то на угощение для женщины, сторожившей ее лавку. Если покупателей бывало мало, она закладывала все, купленное на ночном базаре, вплоть до старого зонтика. Собственного дома у нее не было, но среди мелких торговок она считалась самой преуспевающей.
Амина тоже поглядывала по сторонам, высматривая Ба Мауна. Они сожительствовали уже давно: у Ба Мауна был хороший характер, Амина же, в отличие от других женщин ее профессии, не была ни воровкой, ни обманщицей. Она даже в какой-то мере хранила верность тому, кто исправно платил.
Ба Маун вскочил с места — так пронзительно зазвучал вдруг голос, исполнявший индийскую песню. Оставив на столе двадцать пять пья, он вышел на улицу, в лавке на углу купил сигарет и неторопливо пошел к Амине.
Дождь лил и лил, и Ба Мауну по-прежнему было тоскливо. Тяжело ступая, он прошел мимо нескольких лавок и подошел наконец к лавке Амины, но женщина его не заметила — она разжигала огонь, готовясь жарить лепешки. На ней была фиолетовая кофточка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и красная юбка. На лице — широкие полосы танакхи. Амина подготовилась к встрече.
— Амина, ты не желаешь меня признавать?
Амина поняла, что сегодня можно заработать, и ласково защебетала:
— О, Ба Маун! Я тебя и не заметила, закрывай зонт, входи!
— Целый день хожу с зонтом. Надоело! А дождь ни на минуту не прекращается.
— Но в дождь можно сажать рис, Ба Маун!
— Лучше не говори мне об этом. А то я опять растравлю себе душу воспоминаниями. Я вырос среди полей и с самого детства сажал рис, не то что вы. Вы росли на задворках, среди городских развалин и ничего не видели, кроме своих лепешек! Вот и нечего говорить о том, в чем не разбираешься. Зови лучше тетушку, пусть идет сторожить лавку, а я пока поторгую.