Когда-то эта беседка, наверно, выглядела вполне пристойно. Но сейчас она была сплошь забита сухими листьями, пауками, пылью, которая, смешавшись с водой, издавала резкий неприятный запах. Ба Маун зажег свечу, вытер пыль, развернул свою повидавшую виды циновку. Снял пиджак.
Шел дождь, но Ба Мауну было жарко, лицо лоснилось от пота. Он с улыбкой наблюдал за пауками, которые быстро двигались при свете свечи. «Эй Чайн так боялась пауков». Каждое воспоминание о ней причиняло боль, и Ба Маун снова отпил из бутылки. Но дорогое лицо возникло еще отчетливее.
— Ах, Эй Чайн. Перебрались мы в город, и здесь ты умерла страшной смертью. И все из-за моей никчемности. Из-за того, что не было денег на лечение, на хорошую больницу. Ты спала на бамбуковой циновке и соломенной подушке, укрывалась порванным одеялом. А уже была тяжело больна. Сколько пришлось тебе пережить! И я один во всем виноват! Я не из тех, кому суждено ездить в шикарной машине. Тяжким трудом пришлось мне зарабатывать свой хлеб. Да и сейчас… Ночую на кладбище, вместо того чтобы, как нормальные люди, спать у себя в спальне или хотя бы в гостинице, — он плюнул с досады.
Чтобы развеять тоску, Ба Маун еще раз приложился к бутылке. Самогон был крепким, и Ба Мауну вполне хватало стакана, ну двух, так что сейчас он был уже пьян, на душе стало легко и пусто.
Единственным лекарством от душевных мук было вино. Разбитое сердце не склеишь, Эй Чайн не вернешь! Все парни за ней гонялись. Когда девушка работала на рисовом поле, он тоже заигрывал с ней, бросал в нее рисовые стебельки. До сих пор он хранит полевой цветок, которым Эй Чайн украшала волосы.
А как он волновался, когда узнал, что Эй Чайн собираются выдать замуж за сына старосты. День и ночь он работал, чтобы скопить денег и посвататься к девушке, впрягался в плуг, когда уставали волы. К счастью, родители Эй Чайн отдали предпочтение Ба Мауну. Это было самое счастливое время в его жизни.
Когда Эй Чайн дала согласие выйти за него замуж, он едва не рехнулся от счастья, стал бить корову головой в живот, повторяя: «Я схожу с ума, я схожу с ума!» Эй Чайн! Ты думала, что будешь за мной как за каменной стеной. А я оказался ни на что не годным, не мог даже раздобыть денег на лечение.
Эй Чайн была прекрасной женой, верной, преданной, хорошей хозяйкой, как и должна быть спутница жизни. Во всем помогала мужу. По обычаю, делала мужу массаж.
— Ба Маун! — уж не милый ли это голос Эй Чайн снова зовет его?!
Да нет, это Амина! Ба Маун, пошатываясь, пошел ей навстречу.
— Ну что, пришла твоя сторожиха?
— Пока не пришла, и покупателей совсем нет. Я принесла тебе матрац, подушку и остатки вина.
— Пойдем же скорее!
— Нет, Ба Маун. Рано еще. Да и лавка без присмотра. Пойду ее закрою.
— Брось, пошли со мной!
— Подожди немного. Я быстро вернусь. — Она отдала Ба Мауну все, что принесла с собой, и убежала.
— Все они таковы!
Чем больше он ругал Амину, тем с большей нежностью и тоской вспоминал Эй Чайн. Он положил матрац на циновку, все остальное бросил рядом. Дождь барабанил по крыше беседки.
— Дождь льет, это плачет небо. Как часто приходилось тебе плакать, Эй Чайн! Ты плакала, когда нам пришлось бежать в Рангун от бандитов, потому что ты приглянулась их главарю. Плакала, когда в Рангуне умерла с голоду наша дочь, когда заболел сын, а у нас не было ни еды, ни лекарств; плакала, когда сама тяжело заболела. И я плакал вместе с тобой. Помню, как я бродил по Рангуну в поисках работы и не хотел возвращаться домой с пустыми руками. А в Рангуне нелегко заработать! Вот когда я узнал, что такое дождливые ночи! Я плакал от собственного бессилия, от того, что оказался таким никчемным.
Три-четыре года они жили спокойно и счастливо. Но бандиты нарушили их мирную жизнь, и им пришлось бежать в Рангун. В Рангуне умерла их дочь. Тяжело заболела Эй Чайн, а лекарства купить было не на что. Жили они в полуразвалившейся лачуге, крыша текла. Эй Чайн день ото дня слабела и худела. Ба Маун нанялся грузчиком. «Я должен заработать жене на лечение, пусть даже умру на работе». Однажды Маун надорвался, потерял сознание, и его отправили в больницу. У Эй Чайн была чахотка, и в ту ночь, когда ее не стало, сердце Ба Мауна едва не разорвалось от боли. Тогда тоже шел дождь. Эй Чайн сильно кашляла, у нее кровь пошла горлом. Она тихо стонала, дыхание стало прерывистым. Жизнь покинула ее. Ба Маун проплакал всю ночь у тела жены, а утром пришли соседи и увидели его, убитого горем.