— Эй, что вы молчите? Сейчас подпалим и ничего не останется!
Наконец выбежал из дома, поддерживая рукой лоунджи, староста деревни У Каун Нейн.
— Ты что — смерти ищешь? Зачем прятался? — заорал Чхи Сан Маун на перепуганного старосту. Японец, старший сержант, командир отряда, что-то сердито сказал Чхи Сан Мауну.
— Я не… прятался. Я… я спал. — Староста заикался от страха.
— Да заткнись ты, когда господин говорит. Приходили сюда бирманские солдаты? Куда они пошли? Говори, а то несдобровать тебе!
Утром действительно несколько бирманских солдат заходили в деревню и отправились дальше — в деревню Какдей, где им предстояло соединиться с крестьянским отрядом, чтобы совместными силами ударить по японцам. Знают ли об этом враги? Староста растерянно смотрел на японских солдат и молчал.
— Говори же, ну говори! — орал Чхи Сан Маун и так ткнул старосту в грудь, что тот упал прямо к ногам японских солдат. Один из них схватил старосту за волосы и стал трясти, тыкая его лицом в землю. Слезы выступили на глазах у старосты, и он проговорил срывающимся голосом:
— Я скажу, все скажу!
Женщины и дети, наблюдавшие эту сцену из своих укрытий, дрожали от страха. Жена старосты Ма Пан Йин была вне себя от тревоги и гнева. Годовалого младенца Ма Пан Йин кормила в это время грудью, а девочка и мальчик постарше жались к ней и тихонько плакали.
— Говори же, где бирманские солдаты? — продолжал между тем орать Чхи Сан Маун.
— Они были здесь утром, — сплевывая кровь и едва шевеля языком, произнес староста. — Узнали, что вы должны прийти, и спрятались на моем плоту, — это в бухте, на другой стороне.
Чхи Сан Маун перевел слова старосты японскому сержанту. Тот, словно кобра, зашипел от ярости.
— Что же ты молчал? — взвизгнул Чхи Сан Маун. — Сколько их там?
— Пять. — У Каун Нейн показал пять пальцев.
Чхи Сан Маун перевел японцу, тот что-то быстро и резко ответил.
— Покажи нам это место, — приказал Чхи Сан Маун старосте.
У Каун Нейн подошел к берегу, где была привязана его лодка. Японцы последовали за ним. Лодка была довольно вместительной — мешков на двадцать пять риса. В ней лежали сети для ловли креветок. У Каун Нейн, весь красный от возбуждения, сел за весла. Японцы тоже сели в лодку, держа наготове винтовки. Едва они достигли бухты, как нос лодки стал подниматься под напором воды. Море бушевало, но У Каун Нейн, хотя ему и перевалило за пятьдесят, был крепким и быстро направил лодку в открытое море, к плоту, вырисовывавшемуся вдалеке. Он греб изо всех сил, на лбу выступили капельки пота.
Он представил себе, как все деревенские, его жена и дети молятся, чтобы японцы поскорей убрались и можно было бы выйти из укрытия. Он не оглядывался, но знал, что Ма Пан Йин стоит сейчас на берегу и смотрит вслед уплывающей лодке. Никто, наверное, не может понять, что с ним случилось, все думают: уж не повредился ли он в уме от побоев японцев — кто выходит в море в такую погоду?!
Лодку, будто игрушечную, носило по волнам вверх, вниз, вверх, вниз, даже бывалому моряку было бы трудно вынести такую качку. И японский сержант, побледнев, что-то сказал Чхи Сан Мауну.
— Эй ты, поворачивай назад! Нашему сержанту плохо! Его укачало, — крикнул Чхи Сан Маун старосте, — да и мне что-то нехорошо. Умираю, о, боже, умираю…
У Каин Нейн рассмеялся. Чхи Сан Маун с удивлением на него уставился.
— А ты, значит, смерти боишься! Чтоб вы все сдохли, японские холуи!
— Что-то ты очень разговорился. Давай-ка назад поворачивай! — Глаза Чхи Сан Мауна налились кровью, он направил винтовку на У Каун Нейна. Японцы тоже что-то кричали.
— Эй, вы, японские собаки! Знайте же — наши бирманские товарищи сейчас в другой деревне и готовятся дать вам бой. Вы же умрете здесь!
Чхи Сан Маун что-то крикнул по-японски. У Каун Нейн ногой вышиб оружие из рук предателя и ударил его кулаком в лицо. От сильного удара Чхи Сан Маун свалился в воду — в этот момент раздался выстрел. Лодка, потеряв управление, сильно накренилась, готовая вот-вот перевернуться. Преодолевая боль, раненый У Каун Нейн, собрав последние силы, налег на борт лодки, и волна накрыла ее и всех, кто в ней был.
Люди, следившие, затаив дыхание, с берега за всем происходившим, видели, как лодка ушла под воду. Громко заголосила Ма Пан Йин. А волны в море вздымались и грозно шумели…