Однажды в самом начале сезона дождей мы с Маун Нге, вернувшись в деревню, сидели у него в доме. Мне не хотелось никуда идти, не хотелось никого видеть. В тот вечер зашел к нам У Чжо Тху, тот, что был раньше настоятелем. Он собирался ехать в Рангун. У него было много вещей, и требовался помощник. Он решил взять меня с собой — вот и пришел. Мне было не по себе, но так хотелось побывать в столице, что я согласился. У Чжо Тху вез на продажу в Рангун посуду, циновки и другие вещи, нажитые в бытность его монахом. В городе Дала мы остановились переночевать в монастыре у его старого знакомого. В ту ночь мне стало совсем плохо, я даже начал бредить. У Чжо Тху давал мне пить разные лекарства и при этом крыл меня последними словами, но лучше от этого мне не стало. Промучившись со мной три дня, он оставил меня в монастыре, а сам вернулся в деревню, пообещав приехать через несколько дней. Я проболел почти целый месяц, а он так и не появился. Ни возвращаться в свою деревню, ни оставаться в монастыре мне не хотелось. У меня было десять джа, которые оставил мне на всякий случай У Чжо Тху, и я решил все-таки добраться до Рангуна.
Так я оказался в огромном незнакомом городе. Я не знал даже, как садиться в автобус. Шел по городу, куда ноги вели, и сколько я так бродил, не знаю. Увидел какую-то пагоду и решил передохнуть. Спросил у людей, как она называется. Оказалось — Боутатхаун. Я сидел в тени дерева и думал о своей судьбе. Что делать дальше? Вернуться в деревню? Остаться в Рангуне? Так ничего и не придумал. Тут я заметил, что какой-то парень примерно моих лет внимательно рассматривает меня. Вид у него был неприглядный: сам грязный, длинные волосы, замызганные рубаха и брюки. Подсел ко мне и спросил:
— Ты был на озере Лей?
— Нет, не был, — ответил я. — А где это?
— Вон там. Ты что, не местный? Недавно приехал?
— Сегодня в первый раз приехал. Сам-то я из района Тоунзе. А ты здешний?
— Да. Ты где остановился?
Сказать ему все как есть? Я подумал и ответил:
— Остановился в монастыре Дала.
— Пойдем к озеру.
Мы дошли до озера и сели на берегу. Он рассказал о себе. Зовут его Сейн Твей. Отец работает шофером в каком-то учреждении. Получает сто джа. Сам он учится плохо. Провалился на экзаменах в четвертом классе. Из дома убежал. Родных не видел почти полгода. В первый раз, когда удрал из дома, мать нашла его и со слезами упросила вернуться. Он решил ее не расстраивать и вернулся. Но не прошло и трех дней, как опять убежал. Отец с матерью бросились разыскивать. Отец выдрал его как следует и велел сидеть дома. Но через десять дней Сейн Твей в третий раз убежал. И теперь его уже не искали.
Рассказ Сейн Твея поразил меня. Как же так? Иметь родных отца и мать и не жить дома? Может, родители не любят его?
— Любят. Хотят, чтобы я жил с ними и хорошо учился, — ответил Сейн Твей на мой вопрос.
— Тогда почему же ты решил уйти от них?
— Просто так. Не хочу жить в этом доме, вот и все.
Сейн Твей уговорил меня присоединиться к нему. Сказал, что найдется для меня и угол и работа. А что мне еще нужно было?
Совсем недавно в деревне мы с Маун Нге вытаскивали полные сети рыбы. Теперь мы с Сейн Твеем воровали рыбу на базаре Кили. Повезет — утащим одну-две рыбины. Когда мы попадались, били нас нещадно, грозились даже отправить в участок. Украденную рыбу мы тут же продавали. На вырученные деньги покупали еду. Если оставалось еще немного денег, шли в кино. Сейн Твей оказался ловкачом. Он учил меня воровскому искусству. В толпе не упускал возможности стащить кошелек, а то и золотую цепочку. Пристанище мы нашли под настилом пристани Бо. Особенно широко мы разворачивались во время религиозных праздников, на которые собирались массы народа, открывались базары. Мы не стеснялись очищать карманы подгулявших прохожих, тащили все, что могли, из уличных лавочек, чайных и харчевен. Мне было далеко до Сейн Твея. Я не отваживался на такие отчаянные дела, какие для него были обычными. Меня постоянно влекло к театральным балаганам, где бродячие труппы давали праздничные представления. Сейн Твей тоже любил подобные зрелища.
Однажды мы пошли в кино, и во время сеанса я почувствовал себя совсем скверно. Но Сейн Твей хотел досмотреть фильм, поэтому я тоже сидел до конца. К пристани мы добрались часов в десять вечера. В два часа ночи я проснулся от сильной боли — не мог двинуть левой рукой. Сейн Твей позвал на помощь грузчиков с базара Кили. Те на велорикше отвезли меня в больницу. В приемном покое меня осмотрел дежурный врач и велел отвезти в палату. Так началась моя больничная жизнь.