— Показывайте, где закопали оружие. Комсомольцы не выдали своей тайны. Долго истя- зали их палачи, затем крикнули: «Бегом!». И в спину комсомольцам ударила пулеметная очередь. Коля Сукач перехитрил палачей: он упал и притворился мертвым. Зто спасло его. В село возвращаться было нельзя. Он пробрался в Киев. Мысль о тайнике, стоившем многих жизней, не давала ему покоя. — До каких же пор это оружие будет лежать в земле? — спросил он Павла. Подпольщики решили переправить оружие в пар- тизанский отряд «За Родину». Поездку в лес подготовили хорошо. Станислав Вышемирский достал пропуск генералкомиссариата на выезд машины из Киева. А Павел исхлопотал у начальства трехдневный отпуск, якобы для поездки в села за продуктами. Подпольщикам повезло: десять ящиков со снаря- дами, три — с гранатами, три ручных пулемета на- шли они в оврагах и передали партизанам. Но слу- чилась беда: кончился бензин, и машина останови- лась. — Что делать? — схватился за голову Коля.— Где взять бензин? Вернусь в Киев без машины — меня расстреляют. — А ты не ходи,— сказали партизаны.— Айда с нами в лес. — Пойду! — решил Коля. Предложили и Павлу остаться у партизан, но он ответил: — Не могу. Как же без разрешения организации? К тому же у меня в Киеве есть незаконченное дело. Для него немного «конфет» возьму с собой,— Павел положил в мешок несколько мин, распрощался с друзьями и пошел в Киев лесными тропами. В Киев Павел вернулся благополучно. Пришел на работу, стал к станку. Переполох, поднявшийся в га- раже из-за исчезновения шофера Сукача, вначале его не коснулся. Допрашивали начальника гаража и механика. Видимо, их здорово пугнули, и начальник стал вспоминать: да, с шофером Сукачем дружил Павел. Павла арестовали. Сергею Ананичеву удалось познакомиться с по- 150
лицаем, который брался за большую взятку облег- чить участь Павла. Но потом он наотрез отказался «путаться в это дело». Полицай узнал, что Шеер заявил: «Этот токарь из «Киевэнерго» будет той веревочкой, за которой потянутся и другие киевские подпольщики». Мечта кровавого палача не сбылась: Павел Загор- ный не стал этой «веревочкой». Его гибель была последней потерей подпольной парторганизации. 4. Над городом мертвая тишина, нарушаемая лишь топотом кованых сапог эсэсовских патрулей. Каждо- го, кто появится на улице, ждет пуля. Киев перегородили ряды колючей проволоки. Это запретные зоны. Оккупанты загнали киевлян на за- падные окраины города. Люди прячутся в погребах, на чердаках, в складах, оврагах, даже в канализаци- онных трубах... Испытав за сотни черных дней окку- пации столько горя и лишений, они не хотят разлу- чаться теперь с любимым городом накануне его осво- бождения. Киевляне готовят торжественную встречу своим освободителям, которые не сегодня-завтра по- явятся на этих изуродованных улицах, площадях, бульварах. С берегов Днепра, из-за Святошина доно- сятся раскаты боя, гул артиллерийской канонады. Девочка, закутанная в серый платок, в пальтишке, едва прикрывающем колени, тенью проносится по задворкам зияющих проломами зданий. Она не мо- жет опомниться от только что пережитого ужаса: Володька, с которым она до войны училась в одном классе, не успел заскочить во двор, и гитлеровец толкнул мальчика к дереву... Застрочил автомат, Во- лодька упал, раскинув руки, словно хотел обнять землю и это дерево, которое сам посадил в честь поступления в школу. Вслед за девочкой показалась ее мать, Екатерина Георгиевна, связная из группы Бориса Загорного. У нее задание: надо разыскать врача и привести его в домик к Лидии Малышевой. Но как найдешь врача, когда на улицу и носа не высунешь... Вот и Красно- армейская. До квартиры Малышевой уже недалеко. 151
Снаружи домик Лидии Петровны кажется мерт- вым. Окна забиты досками, двери завалены всяким старьем. Ни одному гестаповцу не придет в голову, что за стенами этой хибарки идет напряженная жизнь, что люди там не замечают, когда начинается утро, когда кончается день. В маленькой комнату- шке действует штаб по спасению трамвайного за- вода. Уже свыше недели подпольная группа Бориса Загорного живет здесь. Мария Омшанская не отходит от радиоприемника. Новости одна другой радостней сыплются ежечасно. — Ура! Освобождена Пуща-Водица. Наши рядом. Это же Киев! А внимание Загорного сосредоточено на том, что сейчас происходит в цехах завода. Оккупанты выво- зят из Киева оборудование предприятий, а что не успевают вывезти, сжигают, взрывают. И подполь- ная парторганизация решила провести свою послед- нюю операцию: во что бы то ни стало сберечь родной трамвайный завод. Рабочие разбирают станки и упаковывают их вме- сте с приборами и инструментами. Таков приказ. Посмотришь со стороны, как будто ретиво выпол- няют приказ гитлеровцев, но много «сюрпризов» ожидает тех, кто будет распаковывать ящики с на- грабленным в Киеве оборудованием. Наиболее цен- ное, нужное подпольщики прячут в подвалах, на чер- даках и в других укромных местах, а ящики наби- вают всякой дрянью. Вокруг завода ходят рабочие. Это подпольщики Еыставили свою охрану. В карманах у них — грана- ты, револьверы. Над городом вспыхнуло зарево. Пылают фабрики, заводы, институты, школы, дома... Тучи черного дыма затянули небо. К вокзалу мчатся нагруженные машины. Там — паника. Пути забиты эшелонами с награбленным советским добром. Дежурный по станции — толстый гитлеровец весь в поту. Проклятая страна! Он не может отправить сегодня ни одного эшелона. Все время куда-то исче- зают машинисты. Саботаж! Это действует Михаил Демьяненко. В замаслен- ном комбинезоне он появляется то на одном, то на другом пути. 152
— Хлопцы! Бегите! Наши уже в Беличах,— гово- рит он железнодорожникам.— Неужели повезете в Германию советское добро? И хлопцы бегут. Сквозь тяжелые тучи, которые последние недели нависли над городом, вдруг появилось солнце. Золо- тистые лучи на миг осветили измученную, почернев- шую от пожаров и горя столицу Советской Украины. Солнце проплыло по небу, как бы возвещая прибли- жение светлого дня. Утро 5 ноября ворвалось в город громом артил- лерийской канонады и новыми радостными извести- ями: — Наши в Святошине! — кричит Омшанская.— Дорогие мои, наши в Святошине... И ее крик радости сливается с криком боли и от- чаяния: в комнате умирает Муся — жена Станислава Вышемирского. Длинная золотистая коса женщины свисает с постели, в глазах — мольба: — Доктора... Два дня назад к Малышевой явился Станислав Вышемирский со своей женой Мусей. В руках чемо- дан. В нем гранаты и револьверы. — Все! Больше в генерал комиссариат не пойду,— облегченно вздохнул Станислав.— На прощание оста- вил им письмо: «Олухи! С приветом. Станислав Вы- шемирский». Муся беременна. Женщина так мечтала о дне, когда она станет матерью, и вот смертельный мрак затуманивает ей глаза. — Доктора! Екатерина Загорная с дочуркой и Лидой Малыше- вой с ног сбились. Серая повязка с двуглавым орлом позволяет им ходить по городу. И они не ходят, а бегают, забыв о стрельбе, пожарах, гестаповцах. Но врача найти не могут. — Мусенька, потерпи. Еще немного... Вот-вот придут наши, будет врач,— утешает женщину Маша Омшанская, едва сдерживая слезы. Ночью над зданием Центрального Комитета Ком- мунистической партии Украины затрепетал красный флаг. Это была кисейная девичья косынка. Должно быть, другого знамени не нашла семерка смельча- 153
ков — советских разведчиков, пробравшихся в город, где еще хозяйничали фашистские недобитки. А на Брест-Литовское шоссе, к станкозаводу имени Горького прорвалась советская танковая ко- лонна. Могучие «тридцатьчетверки» вклинились в самую гущу отступающего гитлеровского обоза. Вот наши танки уже на Крещатике, в самом сердце столицы. Зарождался новый день. Наступало утро 6 ноября 1943 года. — Помогите! Умираю! — не могла сдержать боли Муся. Подпольщики сделали из одеяла носилки, поло- жили на них роженицу. Вышемирский надел белый халат с красным крестом, и они двинулись навстречу грохоту, который наполнял улицы, площади, души... Киев пылал. Черно-красные языки пламени взле- тали к небу, глаза забивал пепел пожаров. А стран- ная процессия, минуя заминированные перекрестки, двигалась к этому новому, желанному, которое вхо- дило в город. — Наши! Советские!.. Со дворов, из подвалов, руин выходят люди. Из- мученные, почерневшие от голода, одетые в лох- мотья, бегут они навстречу освободителям. Когда подпольщики с носилками добрались до места, которое впоследствии киевляне назвали пло- щадью Победы, к крику счастья о победе присоеди- нился еще один — крик новорожденного. Златоволо- сая Муся стала матерью. Ее маленькая дочурка — самая молодая гражданка освобожденного Киева — кричала громко, властно, по-хозяйски. И вновь Киев осветил луч раннего солнца. Начи- нался новый день. Ночи, длинные, страшные, мино- вали. Навсегда!