— Пианино ничего не стоит, — продолжала она, как будто Лучано никогда не говорил. — У тебя нет дочери, и у тебя не будет шанса родить еще одного ребенка.
Лучано зарычал рядом со мной, но я положила руку на его бицепс и слегка сжала.
— По правде говоря, оно принадлежит мне, бабушка, — сказала я, казалось бы, спокойно, хотя каждая унция крови внутри меня кипела от ярости. Это прерывание было приятным, потому что оно отвлекло ее внимание от Лучано ко мне. — В конце концов, мои родители оставили все это мне. Не так ли?
— Чтобы быть переданным тебе в день твоего двадцатипятилетия.
— Или когда я выйду замуж, — мои губы изогнулись в фальшивой улыбке. — И я замужем, — я покосилась на мужа. — Не так ли, дорогой?
— Мы точно женаты, дорогая, — Лучано ухмыльнулся моей бабушке, его глаза бросали в ее сторону всевозможные угрозы.
— Иди, сыграй одну из тех пошлых песен, которые тебе так нравятся, — продолжила она, уходя, игнорируя нас обоих. — Попрощайся с наследием своей матери. Последняя семейная реликвия и поколение семьи Астор скоро превратится в пепел.
Я впилась ногтями в ладонь, сосредоточившись на боли, которая заземляла меня. Она не выиграет. Мой дядя не выиграл бы. Наследие Астора никогда не сгорит дотла. Потому что Маттео тоже был частью меня.
Я повернула голову к мужу и посмотрела в глаза Лучано. — Позвони своему отцу и скажи ему, чтобы он не выходил из дома с Маттео, — говорила я тихо, мой голос дрожал.
Не говоря больше ни слова, я ушла от группы, моя спина напряглась, когда я услышала, как бабушка сделала объявление. Я чувствовала его глаза, смотрящие на меня, даже стоя к нему спиной. Как ни странно, мне было приятно узнать, что мой муж здесь. Это придало мне дополнительную смелость, в которой я нуждалась.
— Всем большое спасибо, что пришли, — поприветствовала она собравшихся. — Грейс Романо сегодня вечером сыграет для нас пьесу. Я уверена, что многие из вас слышали о ее всемирно известной матери Арии Астор, которая покорила мир своим голосом и завоевала сердце моего первенца.
Во всех ее словах был двойной смысл. Вину, которую она возложила на мою мать, хотя на самом деле ее собственные действия стоили ей первенца. Она потеряла собственного сына, никто другой не сделал этого за нее.
— Грейс Витале, — прервала я ее с натянутой улыбкой, говоря в микрофон, чтобы все услышали. — Не Романо.
Ее жестокие глаза-бусинки сверкнули на меня ненавистью, и я улыбнулась. Она заплатила бы за свои грехи, если бы это было последнее, что я сделала перед смертью. Смерть моих бабушки и дяди означала бы защиту Маттео. И ради безопасности моего сына я бы продала свою душу дьяволу.
Настала очередь Романо проиграть.
Глава двадцать третья
Лучано
Грейс побледнела от слов ее бабушки, и мне захотелось обхватить рукой шею этой старой ведьмы. Мне никогда не нравилась София Романо. Она была жестокой и извращенной старухой. Но сегодня она мне понравилась еще меньше.
Я быстро набрал номер отца. Когда ответа не последовало, я позвонил Лоренцо, моему старшему охраннику.
— Босс.
— Есть что-нибудь о Роберто? — я спросил. После того, как мы узнали, что он предатель, я нанял Сашу, другого брата Василия, чтобы найти и устранить его. Саша Николаев был хорош, не так хорош, как Алексей, но он выследит этого ублюдка и всадит ему снайперскую пулю в череп.
— Нет, но Саша идет по следу.
— Хорошо. Скажи моему отцу, чтобы он не выходил из дома с мальчиком. Соблюдай меры безопасности. Если что-то случится, защити мальчика и моего отца любой ценой. Я сообщу тебе позже.
Я повесил трубку и увидел, как моя жена замедлила шаг после объявления бабушки. Мне хотелось бы знать, каковы были планы моей жены. Она хотела убить их; Я знал это. Но здесь она не могла этого сделать. Не в таком общественном месте.
К черту это; мне надоело позволять этой чертовой злой ведьме играть жизнью моей жены. Я сделал шаг вперед, готовый положить всему этому конец.
— Не смей шевелиться, Лучано, — моя голова метнулась к Элле. Кем, черт возьми, она себя возомнила? — Ты собираешься убить ее, — прошипела она.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил я тихим голосом, стараясь не выражать гнев.
— Просто ничего не делай. Не сейчас, — пробормотала Элла, глядя на Грейс, садясь за пианино. — Однажды ты едва не стоил ей жизни. Не повторяй этого.
Что, черт возьми, задумали эти двое?