Он сел в машину и отправился домой. В голове все время вертелись две мысли: что не так с Эмили Паджетт? Или точнее: что не так с Ричардсоном Барти? Джонни не верил, чтобы Эмили могла перепутать. Ричардсон Барти – довольно редкое имя. Кроме того, была названа местность – Хестия. Тетя Эмили знала этого человека или знала что-то о нем. Знала, почему Нэн не должна выходить за него замуж.
Джонни мысленно встряхнул себя за плечи. «Послушай, – сказал он сам себе, – не будь собакой на сене. Помни, Нэн любит этого Барти, и что бы ни считала Эмили, Нэн будет очень тяжело».
Джонни уважал Эмили Паджетт, он знал, что ее поступок нельзя объяснить обычным женским капризом.
Эмили заменила родителей двум маленьким девочкам, с которыми Джонни жил по соседству и помнил их с тех пор, как они начали ходить в воскресную школу и у одной было платье с голубым поясом, а у другой – с розовым.
Брат и сестра Эмили вместе со своими супругами погибли в ужасной автомобильной катастрофе много лет назад. Эмили решительно отказалась от собственных устремлений в жизни и посвятила себя воспитанию двух маленьких племянниц. Дороти была дочерью ее сестры, Нэн – дочерью брата. Следовательно, фамилия Дороти была не Паджетт, а какая-то другая, но Джонни не мог вспомнить, какая именно. А может быть, все обстояло как раз наоборот. Неважно. Эмили вырастила их вместе и заменила мать им обеим. Она посещала все заседания клуба матерей, работала в организациях скаутов, в общем интересовалась всеми делами девочек.
Кроме того, Эмили могла зарабатывать на жизнь, не выходя из дома. Она писала короткие рассказы, и судя по всему, это ей неплохо удавалось. Их квартира не была роскошной, но, без сомнения, очень удобной. Две девочки-сиротки обрели уют и покой.
В школе Джонни почти не обращал внимания на девочек Паджетт, живших по соседству. Потом он четыре года учился в Стэнфорде, затем еще один в Беркли. В двадцать три он начал преподавать биологию. Как-то раз Эмили и его мать попросили его сходить с Нэн в школу на танцы. У Нэн не было партнера. Не согласится ли Джонни пойти с Нэн?
Сначала Джонни отказывался, эта идея не слишком ему нравилась. Но потом он позволил уговорить себя.
Дороти уже кружилась по комнате в платье с золотыми блестками и букетом цветов на плече. Ей исполнилось семнадцать лет. Эту высокую светловолосую девушку всегда окружало множество поклонников, и она, смеясь, выбирала среди них. Но маленькая Нэн была совсем другой – чувствительной, робкой.
В тот вечер на Нэн было светло-зеленое платье. Казалось, она вот-вот заплачет. И Джонни решил, что, уж если ему выпало быть партнером Нэн, он выполнит свою задачу как следует. Он не должен казаться раздраженным или усталым, не должен демонстрировать свое превосходство. Своим вниманием он попытался внушить Нэн уверенность в себе. Он всячески опекал ее, и его старания были вознаграждены: он был растроган, увидев, как она доверчиво потянулась к нему.
С этого вечера Джонни стал как бы приглядывать за Нэн. Он следил за тем, чтобы Нэн бывала везде, где ей хотелось. Можно сказать, что Нэн росла, чувствуя рядом дружеское плечо Джонни. Когда Нэн в первый раз не пошла на свидание ради встречи с ним, Джонни попытался убедить ее, что не следует ради него отказываться от других поклонников. Но Нэн упорствовала.
Они обменивались письмами все то время, пока Джонни служил в армии, а потом еще год был на Западе. Прошлым летом все уже считали их настоящей парой. На всех вечеринках и танцах высокая фигура Джонни оттеняла и подчеркивала хрупкость Нэн.
Сейчас Джонни думал, что ухаживание – это как прелюдия, которая может развиться, перерасти в любовь. Однажды наступает момент, когда ты уже знаешь об этом. Но Нэн была так молода. И он слишком долго опекал ее. Возможно, это была его ошибка. Он должен радоваться, что Нэн влюбилась, он должен радоваться, что его покровительство не лишило ее этого счастья.
Однако сейчас он вынужден был признаться себе, что воспринял эту потерю с большей горечью, чем мог предположить.
Когда Джонни подъехал к дому родителей, он понял, что как бы ни старался подавить в себе обиду и ощущение, что его предали, которые он в общем-то не имел права испытывать, он чувствовал себя и обиженным и преданным и очень страдал.
Увидев его, родители сразу догадались, что с ним не все благополучно. Однако они не стали выпытывать у него, в чем дело, накормили ужином, а потом они все втроем уселись смотреть телевизор. Джонни чувствовал, что родители рады тому, что он дома, вместе с ними.
Под звуки рекламы Джон спросил мать, не упоминала ли Эмили Паджетт когда-нибудь в разговоре имя Ричардсона Барти.