– Ты поддержишь ее, Джонни?
– Вы, и я, и Дороти, и моя мама – мы все ее поддержим, – тепло заверил он. – Все не так ужасно, как вы думаете. Послушайте… – он отчаянно пытался утешить ее. – У Нэн есть все, чего вы желали для нее. Тень прошлого не коснулась ее, жизнь ее была ясна и безоблачна. Она росла, как любой другой ребенок на земле. И это сделали вы, Эмили. Именно поэтому она сможет понять все. Вы будете гордиться ею.
– Спасибо, Джонни, – сказала Эмили. Напряжение спало с ее лица. – Благослови тебя Господь, Джонни Симс. Я надеюсь, что ты прав. Да. Спасибо тебе.
– А сейчас отдыхайте, – Джонни с любовью поцеловал ее. – Предоставьте все мне.
– Хорошо, – ответила Эмили. – Джонни, дорогой, я чувствую себя сейчас гораздо лучше.
Через некоторое время Джонни ушел. Звук его шагов гулко раздавался по коридору. Он резко повернул и вышел на улицу. Его переполняла тревога.
Он не знал правды о той давней трагедии. Сейчас эта правда, в общем, не имела особого значения. Что бы ни случилось тогда, все равно это будет ударом для Нэн. И он не знал, как она его воспримет.
После ухода Джонни Эмили лежала тихо. Буря, бушевавшая у нее в душе, уступила место грустному и в то же время приятному покою.
Уходя, Джонни оставил дверь приоткрытой, и Эмили слышала, что в больнице полно посетителей. Она слышала стук каблуков, смех. В конце концов мир не прекратил своего существования.
Все-таки она правильно сделала, что позвала Джонни Симса. Милый, надежный Джонни, парень с добрыми зелеными глазами и с длинным подбородком. Высокий, спокойный Джонни, которого научили одному простому, но важному правилу – держать слово. Джонни встретится с Клинтоном. Расскажет ему так деликатно, как только можно, о том, что произошло. Он позаботится о Нэн. Сейчас Эмили поняла, что в словах Джонни была правда. То, что предстоит пережить Нэн, не обязательно будет ужасным.
Если бы только Нэн могла увлечься Джонни. Он всегда был защитой и опорой для нее, все еще может наладиться. Правда была бы сказана, а многолетняя ложь, выполнив свое назначение, отброшена.
Она глубоко вздохнула и задремала.
Дверь приоткрылась, в комнату вошел мужчина. На какое-то мгновение Эмили показалось, что это вернулся Джонни. «Который сейчас час? – беспокойно подумала она. – Неужели утро?»
Осторожно двигаясь, мужчина подошел к кровати. Он был в шляпе, и Эмили увидела, что это не Джонни.
Мужчина был крупный и высокий. На его лице выделялись холодные серые глаза. Его большой рот с полными губами был хорошо очерчен, слишком хорошо, словно у статуи. Он обогнул кровать и встал спиной к окну, а лицом к двери.
– Я так и знал, что это вы, мисс Макколи, – сказал он. – Вы меня помните?
За семнадцать лет он не стал выше, но лицо утратило былую свежесть.
– Вы сделаете Нэн очень несчастной, – упрекнул он Эмили.
– Я? – Эмили приподнялась на кровати. – Ты никогда не женишься на дочери Клинтона, – в ее голосе звучал вызов. – Только не ты.
– Почему же нет? Кто может винить Нэн за преступление ее отца?
Сердце у Эмили заколотилось от гнева.
– За твое преступление!
– Вы все еще настаиваете? – Его голос звучал печально, даже утомленно. Он повернулся к окну и потянул за шнур, скреплявший венецианские шторы. – Почему же вы тогда не рассказали Нэн о том, что я, по вашему мнению, совершил?
– Я еще расскажу, – с угрозой произнесла она. Она понимала, что все это вредно для ее сердца. Он стоял, уставившись глазами в пол. Он даже не снял шляпы. – Неужели ты думаешь, что сможешь жениться на дочери Кристи? – спросила Эмили с каким-то горьким торжеством в голосе. – Никогда.
– Я думаю, что вы не много сумеете рассказать ей, – вежливо сказал он. – Вы упустили свой шанс. – Его руки взяли подушку за угол: – Вам не следовало возвращаться.
– Мой брат расскажет ей, – резко возразила она.
– Возможно, он попытается, – произнес этот опасный светловолосый человек, – но будет уже слишком поздно. – Он дернул за подушку. Ее голова упала.
– Нет, – слабо сказала Эмили. – Бесполезно…
– Она не знает своего отца, – заметил мужчина очень спокойно и вполне резонно. – Почему Нэн должна поверить тому, что он ей скажет? Если вообще он сможет ее разыскать. Вы же знаете, что нет никаких доказательств. И не будет.
– Тогда…
– Я не могу допустить, чтобы вы вмешивались в наши дела перед свадьбой. На это есть причина.
Эмили попыталась дотянуться до кнопки звонка, но он не позволил ей. Подушка легла ей на лицо. Последнее, о чем Эмили подумала с чувством торжества и одновременно поражения, было: «Вот оно, доказательство! Наконец!»