Ричардсон Барти засек время по часам. Когда, по его мнению, прошло достаточно, он положил подушку на прежнее место.
Он бесшумно пересек комнату, в которой стояла абсолютная тишина и уже не слышалось ничьего дыхания, кроме его собственного, и открыл дверь. После этого он вытер дверную ручку в том месте, которого касалась его рука. В дверях соседней палаты стояли люди и разговаривали. Он быстро отвернулся от рыжеволосой женщины в норковом жакете, поднеся руку к шляпе, чтобы спрятать лицо. До двери в конце коридора было тридцать футов. Миновав ее, он оказался на автомобильной стоянке.
Его машина находилась не на стоянке, а за углом, укрытая каким-то цветущим кустиком. Естественно, это была арендованная машина, но Дик Барти не хотел рисковать больше, чем необходимо. Сейчас он был и старше и мудрее, чем семнадцать лет назад.
Через двадцать минут он припарковал машину, пересек переулок и нажал кнопку звонка.
– Дик? Дорогой, это ты?
Он взбежал по лестнице. Когда раздался телефонный звонок, он все еще обнимал Нэн.
Джонни наконец добрался домой. Когда он вошел, зазвонил телефон.
– Не может быть! – вскрикнул он, когда Дороти сообщила ему ужасную новость.
– Врач сказал, что так иногда случается со слабым и изношенным сердцем, – Дороти плакала.
Мысли в голове у Джонни путались. Как же так? Он только что видел Эмили! Он не мог рассказать девушкам то, что узнал от Эмили. Пока еще не мог. И ему не хотелось упрямо хранить тайну и заставлять их гадать, что он скрывает. Он не поставит ни себя, ни их в подобное положение. Он вообще не скажет им, что видел Эмили.
Но почему же она умерла?
– Послушай, Дотти, – сказал Джонни, – ты хочешь, чтобы моя мама пришла к вам?
– Здесь Дик, – рыдала в трубку Дороти, – но я думаю… Да, Джонни, путь она придет.
Джонни бросил трубку, выскочил из дома и бегом промчался два квартала до дома Миллеров. Там он оторвал своих родителей от бриджа.
– Барбара, я отвезу тебя туда, – проговорил отец. – А сейчас отправляйся домой с Джонни. Собери вещи. А я все объясню Миллерам.
– Минуту, – сказал Джонни. – Я хочу, чтобы вы оба запомнили – я ничего не знаю о звонке, которым меня сегодня вызвали в больницу.
– Так ты видел Эмили, Джонни?
– Да, но вы не должны об этом никому говорить. Пока не должны.
– Почему же?
– Потому, что Эмили попросила меня кое-что сделать. В тайне от всех.
– Ты по-прежнему собираешься сделать это? – со слезами спросила мать. – Теперь, когда Эмили!…
– Конечно, – сказал Джон твердо. – Я обещал.
Глава 4
Джонни был знаком с одним из тюремных священников, человеком, которого все звали отец Кляйн. Как-то раз Джонни разговаривал с ним об одном заключенном, проводя очередное расследование для Родерика Граймса. Поэтому на следующее утро в десять часов Джонни вошел в маленький кабинет священника, рассчитывая, что тот поможет ему.
– Вы хотите, чтобы я рассказал ему о смерти его сестры? – спросил отец Кляйн.
– Я должен сам увидеть его, – ответил Джонни. – У меня поручение от Эмили. Вы можете мне помочь?
– Оно касается его дочери? – прямо спросил священник.
– Да, – Джонни не мог скрыть удивления.
– Тогда я приведу его. Как вы думаете, не будет ли лучше, если я сам скажу ему о мисс Эдит?
– Эдит?
– Она называла себя Эмили.
«Я изменила все имена. Мне пришлось», – вспомнил Джонни.
– Я был бы вам очень благодарен, – сказал Джонни и стал ждать.
Он ждал отца Нэн.
Вчера вечером Джонни не виделся с девушками и не встречался с этим Ричардсоном Барти. Он думал, что лучше будет сначала все узнать у отца Нэн.
Наконец священник вернулся в сопровождении худого маленького человека с седыми волосами. Он выглядел очень больным. Джонни увидел, что он прихрамывает. Его лицо было белым, как бумага, и казалось неестественно безмятежным.
– Джон Симс? Я слышал о вас, – сказал мужчина тихим вежливым голосом, – от своей сестры. От чего она скончалась?
– Сердце. Я очень сочувствую вам, сэр.
– Она была такая хорошая, – произнес мужчина. Джонни давно не слышал слова «хорошая» применительно к человеку.
– Как моя Полли? – спросил мужчина.
– Кто?
– Мэри. Я имею в виду Нэн. Ее настоящее имя Мэри. Бывало, я называл ее Полли – тогда я был молод, а ей было только год или два. Я звал ее «Полли Макколи». Глупая простенькая рифма. Кристи она никогда не нравилась.
– Она… она очень переживает. Моя мама с ней. – Джонни почувствовал, что путается в словах: его захлестнула лавина незнакомых имен. Кроме того, он совсем не знал этого человека, не понимал его и не доверял ему.