— Выходит, визит вашего предсказателя судьбы всё же был розыгрышем?
— Я и сам с годами стал так думать — очень утешительная мысль, правда? Розыгрыш или психологический эксперимент. Словом, шуточка. А вот кто со мной сыграл эту шутку, этого я так и не узнал. Впрочем, шутка оказалась для меня полезной… Наверное, благодаря этому случаю я прожил лучшую половину своей жизни.
— Да… Поучительная история. Веселов поморщился и покачал головой:
— Эх, молодёжь! История-то ещё не совсем закончилась, Лёня. Согласно другому варианту прогноза завершение второй, условной, половины моей драгоценнейшей биографии намечается в следующий понедельник — одиннадцатого апреля. Меньше недели остаётся, а дел намечено у меня ещё много. Впрочем, я должен успеть.
— Пётр Данилович! Вы серьёзно? Вы же сами признались, что считаете визит незнакомца шуткой, причём довольно глупой.
— Шутки шутками, а дела делами. Помните мой вопрос об ощущениях приговорённого? Впрочем, вы, Леонид, ещё молоды, вам это, наверное, незнакомо. А между тем, все мы приговорены природой. к смерти, только большинству, как правило, неизвестна точная дата приведения приговора в исполнение.
— Это старая истина.
— Конечно, однако давность закона, кажется, не делает его менее убедительным. А поэтому, Лёня, не упускайте главное, пользуйтесь отсрочкой. Думайте, работайте над главным, ищите своё, значительное. Чем чёрт не шутит, вдруг и от вас человечество кое-чего ожидает более заметного, чем легкомысленно растраченная на пустяки жизнь.
Через неделю, одиннадцатого апреля, мне сообщили о смерти профессора Веселова. Старика обнаружили уже поздно вечером на его рабочем месте, за письменным столом.
Пётр Данилович таки успел завершить свою последнюю монографию «О структурах и механизмах времени» — не правда ли, весьма прозаическое наименование? Впрочем, как я уже упоминал, у старикана были свои странности — и по части наименований тоже.