- Разрешите удостовериться насчёт неё. - Голос Ганмарка.
- Как же ещё нам надо удостовериться? - Расплываясь сквозь окровавленные волосы, перед её глазами возникло морщинистое лицо Орсо. – Надеюсь, ты поняла. Мой прадед был наёмником. Низкорождённый боец, захвативший власть в Талинсе, соединив остроту своего ума с остротой меча. Я не могу позволить захватить власть в Талинсе другому наёмнику.
Она хотела плюнуть ему в лицо, но выдула только кровавый сгусток, вывалившийся на собственный подбородок. - Отъеб...
И тут она полетела.
Рваная рубашка развевалась и хлопала по зудящей коже. Она перекувырнулась. И снова. И мир рвался вокруг неё. Голубое небо с лоскутами облаков, чёрные башни на вершине горы, серая скала, бегущая перед ней, жёлто-зеленые деревья и искрящаяся река, голубое небо с лоскутами облаков, и снова, и снова, быстрей и быстрей.
Холодный ветер рвал волосы, ревел в ушах, свистел между зубов вместе с её дыханьем. Вот, она уже способна различить каждое дерево, каждую ветку, каждый лист. Они распростёрлись навстречу. Она открыла рот для крика - прутья хватали, трепали, хлестали. Сломанный сук прервал её вращение. Лес трещал и рвался вокруг, пока она опускалась всё ниже, ниже и врезалась в горный склон. Ноги сломались под тяжестью удара, плечо переломилось о твёрдую землю. Но вместо того, чтобы размозжить голову о камни, она всего лишь разбила челюсть об окровавленную грудь брата, чьё исковерканное тело застряло у подножия дерева.
Вот так Бенна Муркатто спас жизнь своей сестре.
Уже почти бесчувственную, её отбросило от трупа, и увлекло дальше, вниз по склону горы. Крутило и мотало, как сломанную куклу. Валуны, корни и твёрдая земля дробили, глушили, крушили - будто плющили сотней молотов.
Она пронеслась через кучку кустов, шипы кололи и впивались. Она катилась и катилась, вниз по перекошенной земле, в облаке пыли и листьев. Наткнулась на древесный корень, затем налетела на мшистый камень. Потом, замедляясь, заскользила на спине. И остановилась.
- Хаааааааааххх...
Камни, щепки и гравий сыпались вокруг. Медленно оседала пыль. Ей слышался ветер, скрипящий в ветвях, скрежещущий листьями. Или это её дыхание, скрипело и скрежетало в перебитом горле. Солнце мигало меж черных деревьев, вонзаясь в один глаз. В другом глазу была темнота. Мухи жужжали, сновали, мелькали в тёплом утреннем воздухе. Она упала в отходы с кухонь Орсо. Её, беспомощную, свалили среди гниющих овощей и кухонной жижи, вместе с вонючими потрохами и объедками от грандиозных пиршеств последнего месяца. Выбросили на помойку.
- Хаааааааааххх...
Оборванный, безрассудный звук. Ей даже, почти что, стало за него стыдно, но прекратить невозможно. Животный ужас. Безумное отчаянье. Стон мертвеца в преисподней. Она безнадёжно обвела глазом вокруг. Увидела остаток от своей правой руки - бесформенную лиловую перчатку с глубоким кровавым разрезом. Один палец слегка подёргивался. Его кончик задевал свисавшую с локтя оборванную кожу. Предплечье свёрнуто напополам, отломанный осколок серой кости проколол окровавленный шёлк. Он казался ненастоящим. Дешёвая театральная имитация.
- Хаааааааааххх...
Теперь её охватил страх, разбухая с каждым вздохом. Она не в состоянии двинуть ни головой, ни языком во рту. Осознавая, что где-то на краю сознания её разъедает боль. Огромная, ужасная масса давила на неё, стремясь сокрушить каждую частичку, всё сильней и сильней, хуже и хуже.
- Хааахх... ааах...
Бенна мёртв. Дорожка влаги потекла из дрожащего глаза, и она чувствовала, как слёзы медленно сползают по щеке. Отчего же не мертва она? Как она могла до сих пор не умереть? Пожалуйста, скорее. Пока боль не стала ещё хуже. Прошу, пусть это будет поскорее.
-Хаах... ах... ах...
Ну, пожалуйста, смерть.
Часть I. ТАЛИНС
Чтобы нажить стоящего врага, выбери друга: он знает, куда нанести удар. Диана де Пуатье
Джаппо Муркатто никогда не рассказывал, зачем ему такой хороший меч, но зато отлично знал, как им пользоваться. Раз его сын был младшим из детей, и все пять лет рос хилым, он смолоду передавал своё умение дочери. Монцкарро было именем отцовской матери в дни, когда их семья претендовала на знатность. Её собственную мать это заботило не в последнюю очередь, но перестало что-то значить, с тех пор как она умерла, рожая Бенну.
То были мирные годы для Стирии - редкость на вес золота. Во время пахоты Монза семенила за отцом, пока кромка сохи шла сквозь грязь, и вытаскивала крупные камни из свежего чернозёма, откидывая их в лес. Во время жатвы она семенила за отцом, пока сверкал его серп, и собирала в копны срезанные колосья.