— Открой свой чертов рот, — приказал он.
Трясясь от ужаса, я лишь слегка приоткрыла губы, но это не хватало для того, чтобы псих положил вилку с едой в мой рот.
— Не хочешь по-хорошему… — начал говорить он, схватив меня за скулы и больно сдавив их, из-за чего челюсти разомкнулись сами собой — …будем по-плохому.
Из глаз выступили слезы из-за испытываемой колющей боли. Но маньяку было и подавно наплевать. Он положил еду в мой рот, после чего отпустил лицо. Я ощутила на языке липкую и вязкую массу, которая распадалась на мелкие кусочки, словно горстка песка. Вкус у этого «блюда» был отвратительный. В этот момент я ощутил, как горлу поднимается желчь.
— Глотай, — снова приказал мой мучитель, а я отрицательно закачала головой.
Мужчина сжал ладонью мой рот, не давая раскрыть губ и выплюнуть содержимое рта.
— Я устал тебе напоминать о последствиях. Это лишь еда. Я готовил ее специально для тебя, — говорил он, прижимая мою голову к своей груди, от которой пахло не одеколоном, а обычным мылом.
Втянув носом этот легкий аромат, я заставила себя проглотил массу.
— Не все так плохо ведь, — довольно проговорил мужчина, отпуская меня.
— Что это? — прокашлявшись, будто бы только что съела внутренности той женщины из дела отца, спросила я.
— Хаггис. Национальное блюдо Шотландии из бараньих потрохов, тушеных в собственном желудке.
И меня вывернуло. Прямо на одежду, ноги и пол. Я закашляла.
— Что ж, вижу, блюдо тебе не по душе, — псих поднялся на ноги, поднимая с пола тарелку. — Сейчас вернусь.
И скрылся за дверью. Меня все еще тошнило. Казалось, сейчас будет второй приход, но я терпела, пока слезы катились из глаз. В следующее мгновение моего лица коснулась влажная ткань, тщательно вытирая кожу вокруг рта, шею и все остальное, на что попала рвота.
— Да, — протянул мужчина, — тебе стоит переодеться. Я скоро вернусь и принесу что-нибудь.
Что за внезапный порыв заботы? Я что, его кукла?
Он и правда вернулся, держа в руках какое-то платье бледно-голубого цвета.
— Я развяжу тебя. Но не думай, что это как-то поможет тебе сбежать, — сказал он, выполнив обещание, и, прежде чем я смогла бы хоть что-то сделать, оставил меня одну.
Я принялась шарить руками в темноте, ощупывать стены, пол — лишь бы найти то, что могло бы вырваться из ловушки. Но ничего не было. Никаких шансов схватить что-нибудь тяжелое и огреть психа в черной одежде по голове. Как только в мыслях нарисовался его образ, мне тут же стало плохо.
Я все же нашла в себе силы переодеться, скинув с себя грязные вещи. Платье пришлось в пору, сев идеально. Вскоре глаза привыкли к темноте, и я заметила, что маньяк оставил ложку, которой кормил меня, прямо у стула. Я ринулась к ней, хватая, и спрятала за спиной. Осталось выждать. Я подожду немного и нападу на него, когда он войдет. Убью гада, и он больше не тронет ни меня, ни мою мать. Больше никто не пострадает.
Но он не приходил, оставив меня одну. Я какое-то время прислушивалась к звукам снаружи, желая узнать, где примерно нахожусь — в частном доме или же какой-то квартире. Только это бесполезно, будто я пребывала в полной изоляции. Или же мужчина просто покидал жилую площадь, уезжал по своим делам, живя обычной жизнью, пока я торчала здесь, в этой комнате.
Интересно, кто он на самом деле? Чем занимается, когда не пытается разрушить мою жизнь? Сам же говорил, что, пока не увидел меня на месте преступления, даже и думать забыл обо мне. Сколько ему лет? Как выглядит?.. Да, именно ответы вопросы интересовали меня. И даже не знаю, какой из них больше.
Было скучно. Время шло, а я совершенно не знала, чем себя занять. Взяла ложку и стала шкрябать ею по стене. Штукатурка отваливалась, и на стене образовывались небольшие черные полосы. Я написала свое имя, кажется, и что-то еще. Не помню точно, потому как вскоре провалилась в сон. И почему-то он был без сновидений. Я спала спокойно, будто ничего в моей жизни и не произошло. Позабыла об Андрее и маме, лежащей в больнице.
Когда проснулась, принялась бродить по комнате кругами. Пнула несколько камешков, которые улетели в угол и затерялись в темноте.
Я много размышляла обо всем. Взвесила все «за» и «против», строила догадки. И даже решила, что стоило бы усомниться в словах мерзавца, что мама по его вине попала на больничную койку. Так как я отрезана от мира, не могу проверить информацию. Возможно, сейчас с ней все в порядке, и она ни сном, ни духом о том, что я пропала. Как и все остальные, кого я неосознанно оттолкнула от себя. Или осознанно? Ведь я понимала, чем чревато мое поведение. Просто втайне надеялась, что все обойдется и мой напор будет прощен. Но не подумала о людях и негативных последствиях.