Жак, чтобы лучше слышать, пересел поближе к девушке.
Ноэми давно уже заметила, что этому пассажиру явно доставляет удовольствие смотреть на нее. Он был одет как джентльмен, путешествовал первым классом — так почему бы ей избегать скромных проявлений восхищения? И она вовсе не избегала их. А может быть, будучи истинной дочерью Евы, даже получала определенное удовольствие — вполне невинного толка. Музыкальный отрывок закончился; последний звук все еще витал в воздухе; Жак наклонился к исполнительнице.
— Сразу видно, барышня, что вы жили некоторое время во Франции, и не просто во Франции, а в Париже.
Девушка подняла большие голубые глаза и взглянула на человека, нарушавшего все правила и приличия: он посмел заговорить с ней, не будучи представленным. Тем не менее она не возмутилась и, чуть улыбнувшись, спросила нежным голосом:
— И откуда же, скажите, пожалуйста, это видно, сударь?
— Вы никогда бы не смогли исполнить мелодию так живо и зажигательно, если бы не слышали ее в Париже, в том самом театре, где она родилась. Такая музыка может звучать только на моей родине.
— А, значит вы, сударь, француз!
— Да, сударыня.
— Ну что ж! Вы абсолютно правы. Эти мелодии я слышала в Париже… в театре Буфф. Они показались мне просто очаровательными, и я постаралась их запомнить.
— У вас удивительная память.
— На то, что понравится — да. А во Франции мне понравилось многое…
— И сколько же времени вы провели в Париже?
— Всего лишь три месяца… Едва даже успела увидеть все интересное, что может предложить этот великий город. Мне хотелось бы прожить там по меньшей мере год, но у отца не было возможности… Дела призывают его в Нью-Йорк, и я вынуждена вернуться туда тоже, ограничившись таким вот недолгим путешествием.
— Хорошо понимаю вас, хотя сам уехал из Парижа без всяких сожалений. Я тоже направляюсь в Нью-Йорк… По профессии я механик и намерен ознакомиться там с некоторыми предприятиями, внедряющими замечательные изобретения, в частности, с заводами Мортимера.
Ноэми с улыбкой посмотрела на него.
— Вы имеете в виду предприятия Джеймса Мортимера?
— Да, сударыня… Джеймса Мортимера — в Европе он слывет просто гением.
— А знакомы ли вы лично с тем, кого так превозносите?
— Нет, сударыня. Как же я могу быть с ним знаком, если впервые направляюсь в Америку? — с невероятным апломбом ответил бывший мастер.
— И по прибытии в Нью-Йорк вы намерены обратиться к нему?
— Первый же мой визит будет именно к нему. Отрекомендуюсь как очень скромный коллега великого человека…
— Тогда, — заявила девушка, снова засияв улыбкой, — тогда вам, наверное, будет приятно оказаться представленным, introduced, как у нас в Америке говорят, Джеймсу Мортимеру?
— Признаюсь, ничего для меня приятнее и не придумаешь… Если меня представят по всем правилам, я буду избавлен от неизбежного в подобных случаях и вполне понятного момента неловкости.
— Да, я хорошо это понимаю… Но уверяю вас: Джеймс Мортимер просто без ума от французов, и я беру на себя обязательство представить вас.
— Буду вам очень признателен. Вы хорошо его знаете?
— Прекрасно знаю и люблю всей душой. Это мой отец…
Сцену изумления лже-Арман сыграл не хуже первоклассного актера.
— Ваш отец! — воскликнул он. — Ах, сударыня, вот так сюрприз! Ну кто бы мог подумать? Если бы я знал…
— Тогда вы отзывались бы о моем отце иначе? — со смехом спросила Ноэми.
— Нет, конечно! Я ведь говорил именно то, что думаю.
— А значит, представляя вас отцу, я могу быть уверена в вашей глубочайшей симпатии к нему. Как вас зовут?
— Поль Арман.
— Идемте со мной.
Ноэми вскочила из-за пианино и направилась к Джеймсу Мортимеру, все еще поглощенному беседой.
— Простите, господа, — сказала она, — но я на минуту прерву ваш разговор; папа, я хочу вам кое-кого представить.
— Кое-кого? — несколько удивленно спросил отец.
— Да, и этот кое-кто едет из Франции в Нью-Йорк специально для того, чтобы нанести вам визит. По воле случая, этот господин, понятия не имея, кто я такая, объяснил мне цель своего путешествия, и я решила, что его следует тут же и познакомить с человеком, которого — и, надо заметить, абсолютно справедливо — он ценит так высоко. Папа, позвольте представить вам господина Поля Армана; он, как и вы, механик, только французский.