Ему страшно было самому себе признаться, что он понял причину слез больной дочери, и он воспротивился этой мысли.
— Идем завтракать, милая, — сказал он.
Пока они сидели за столом, Поль Арман завел со своим служащим сугубо деловой разговор. Люсьен отвечал на его вопросы так, что сразу становилось ясно: он далеко пойдет, в его лице отец Мэри приобрел действительно ценного помощника. Мэри сияла.
Вечером, в восторге оттого, что наконец освободился, молодой человек отправился докладывать о результатах своего визита Жоржу Дарье, а потом — невесте, которая наверняка уже удивлялась и беспокоилась, что его нет так долго.
Девушка была не одна, что, впрочем, нисколько не мешало ей прислушиваться к малейшему звуку на лестнице. У нее сидела Жанна Фортье, разносчица хлеба. Клермонская беглянка, постоянно влекомая к Люси неким таинственным и непреодолимым инстинктом, час назад постучала в дверь мастерицы. Под мышкой у нее был какой-то сверток.
— Ой, это вы, мамаша Лизон! — воскликнула Люси, увидев в дверях славную женщину. — Надеюсь, вы пришли нынче вечером не для того, чтобы вручить мне завтрашний хлеб?
— Нет, милая барышня… — ответила Жанна, входя и закрывая за собой дверь. — Я хочу вас попросить об одной услуге.
— С радостью сделаю все, что в моих силах.
— Сил тут много не потребуется.
— Ну что ж! Садитесь напротив меня и, пока я вожусь с этим платьем, которое должно быть готово к завтрашнему вечеру, расскажите мне, о чем речь.
Жанна взяла стул и устроилась напротив девушки, с нежностью и восторгом глядя на нее.
— Дело вот в чем, госпожа Люси… Сегодня днем я проходила мимо магазина модных товаров. На витрине там были выставлены вещи по очень невысоким ценам. Я поддалась искушению и чуть ли не даром купила кусок ткани.
— Значит, вы хотите заказать мне платье?
— Да, если вы будете так добры и окажете мне эту услугу.
— Да я же сама вам предлагала! Материю принесли?
— Вот она.
— Прекрасно, положите ее вон туда. Сейчас закончу эту штуку сметывать и сниму с вас мерку. Вы сможете немножко подождать?…
— О! Конечно! Вторую разноску я уже закончила и теперь свободна до самого утра. Так что не торопитесь…
— Я люблю работать быстро…
Люси лихорадочно работала иглой, время от времени поглядывая на дверь. Жанна видела, что девушка чем-то очень озабочена, но не могла понять причины.
— А давно вы шитьем занимаетесь? — спросила она: ей вдруг захотелось узнать что-нибудь о прошлом девушки.
— Почти шесть лет, мамаша Лизон…
— А учились вы этому в Париже?
— По-настоящему — да… Но вообще шить начала еще в приюте, где выросла…
Жанна вздрогнула.
— Вы выросли в приюте? — живо спросила она.
— Да, мамаша Лизон, — грустно ответила мастерица. — Я никогда не знала ни отца, ни матери. Меня совсем маленькой оставили в приюте для подкидышей.
С головой уйдя в работу, Люси не могла заметить того глубокого волнения, что отразилось на лице Жанны.
— И давно это было?
— Двадцать один год назад…
— Двадцать один год! — повторила Жанна, мысленно переносясь в те страшные годы. — А сколько же вам лет?
— Судя по тому, что мне говорили, должно быть где-то года двадцать два.
— А вы не знаете, вас туда отдали сами родители или чужие люди, которым родители доверили ваше воспитание?
— Не знаю!
— Но в приюте-то должны были знать?
— Детям эту тайну они раскрывать не имеют права. Нужно, чтобы тот, кто оставил ребенка, явился за ним сам, либо прислал доверенное лицо, и указал дату, время помещения младенца в приют, описал те вещи, что оставил при нем в свое время, чтобы легче было ребенка отыскать.
— Значит, вы даже не знаете, были ли такие вещи при вас?
— Были; об этом мне сказали.
— А ваше имя — Люси? — дрожа, спросила Жанна.
— В приют я попала в день святой Люси. Наверное, поэтому меня так и назвали!
«Значит, она получила это имя совершенно случайно… — подумала Жанна, и сердце у нее сжалось: — А я-то уже вообразила… сама не знаю, с чего… Ну вот и конец всем моим мечтаниям…»
В этот момент на лестнице послышались шаги. Люси бросилась к двери, приоткрыла ее и, высунувшись на площадку, прислушалась. Шаги стихли где-то на третьем этаже.
— Это не он! — прошептала девушка, возвращаясь назад; лицо у нее омрачилось.
Жанна заметила внезапную грусть.
— Вы кого-то ждете, госпожа Люси?
— Да, мамаша Лизон… и вы его знаете… Я жду господина Люсьена.
— А! Того молодого человека, что живет напротив вас…