Меня бросают, но мёртвого не убить. Я даже чуть-чуть восстаю из мёртвых и поступаю в аспирантуру на руслит и на пиар с одинаковыми баллами. Выбираю пиар, начиная ремонт своей жизни со смены факультета. Мир улыбается мне: вот тебе бейджик эксперта на Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Сочи, вот тебе гран-при медиафорума «Префикс+10», вот тебе согласовали тему кандидатской о пиаре поэтов XXI века, только живи.
Начинаю учиться каллиграфии, и внезапно в дверь класса входит та самая Юля. Каждый месяц — это июнь, как ни переворачивай календарь. В качестве обезболивающего подходит что угодно: блистер феназепама или фенибута, федеральные форумы, новые города и научные конференции. Все непродолжительные романтические истории я считаю терапевтическими. Всё это не волнует меня на самом деле. Мне нужно как-то пройти этот личный ад и перестать видеть Хьёрвинда по ночам.
Мои стихи погружаются в абсолютную темноту. Чёрную, как мои новые волосы.
2017: Нейролептики и ноотропы (стих)
если имя моё — хроническая болезнь,
в несуразицу букв светом опасно лезть.
я здесь сам себе хоспис и сам же себе ребцентр.
слово было в начале, паузой став в конце.
я — дитя офтальмологических хирургий,
те, кто знал меня раньше, помнят: взгляд был другим.
от него в каждом небе вспыхивала звезда.
мне так жаль, что его я больше не воссоздам.
ростовая мишень для панических спам-атак:
а-что-если-здесь-что-то-снова-пойдет-не-так?
недостаток тепла морозит сильней простуд.
я под сердцем ношу, как опухоль, пустоту,
непрестанно сосущую жизнь из багровых жил.
я в себе — новичок. она во мне — старожил.
это пробовали купировать и лечить:
и ладони тянули, светлые, как лучи,
и глядели глазами чистыми, как вода
родниковая; возвращали меня, когда
я играючи превращал слово «море» в «морг».
только я ничего взамен им отдать не мог.
еженощно шагают стрелки к пяти утра,
я вонзаю глаза больные в проём двора,
опасаясь закрыть их и угодить во сны,
как дешевое чтиво, лишённые глубины.
я боюсь, что, проснувшись, по горло врасту во тьму.
и спросить будет больше некого, почему.
нейролептики и ноотропы текут в крови,
не оставляя места ни для любви,
ни для рук твоих, что так чувственны и тонки...
...очень больно, что ты запомнишь меня таким.
2017: история Анны Гаврилюк
«Ты всё делаешь правильно».
Это надпись на открытке с синей дверью, которую я получила от Стефании в её 21-й день рождения. Был тогда такой флешмоб с открытками и милыми приятностями для гостей. Вроде ничего такого не написано, но звучит довольно... освобождающе. Привыкла ли я к этим словам? Ладно-ладно, не буду строить из себя героя. Я не волшебник, я только учусь. Но по-моему, мысль революционная. Когда я пробую, когда я настаиваю, когда я открываюсь, когда соглашаюсь и когда отказываю, когда иду напролом и когда укладываюсь на дне, чтобы восстановить силы —
— Я. Всё. Делаю. Правильно.
Анна Гаврилюк
Мой 2018
5 января уходит моя бабушка Ия. 6 я улетаю в Индию со своим другом Антоном Пинчуковым. Меня пытаются отговорить, чтобы я сдала билеты и варилась в скорби дома. Они неправы. Индия — наилучшее место для проживания утраты, в Азии смерть воспринимают не иначе как переход и скорее радуются, чем скорбят. Совершаю ритуал парикрама (обход вокруг населенного пункта длиной 21 км) вокруг Говардхана. Посыпаю голову пылью Враджа: говорят, так можно выйти из череды перерождений Сансары, потому что я больше не хочу рождаться. В Индии мы снимаем красивый клип на «Заберименяморе», я выступаю в Агре, Матхуре, Говардхане и Арамболе. В одном из снов на крыше бунгало я вижу, как океан выбрасывает мне под ноги сверкающие буквы всех языков мира.
Весной происходит уже третий ВДП, последняя из 100 в рейтинге — Юля. Та самая, да. Друзья говорят мне: «ты можешь сделать один клик, выпнуть её из топа и не дать ей эту победу. Она забрала твою любовь. Отомсти». Я не могу так поступить. Она получает то, что давно хотела: встречу с хедлайнером фестиваля, Светланой Сургановой. Ей на аск.фм пишут, что на фестивале я собираюсь её убить. Мы еще не то чтобы друзья, но мне тупо не до выяснения отношений.
Лечу на гастроли в Калининград и вписываюсь у Ольги Вайнгарт, главы местного Локуса (почему лучшие женщины приходят в мою жизнь благодаря или вопреки «так себе» мужчинам?) Выходит мое Семикнижие, приуроченное к сценическому семилетию. Летом меня берут в реалити-шоу «Z.CITY» на месте бывшего Казантипа, и я отвечаю за поэтическое направление Z-феста. Я месяц живу у моря, но разрушаю всё собой. Осенью я пишу «Не мне тебя хоронить», дойдя до предела своей тоски по Хьёрвинду. Выхожу из черного цвета волос. Меня как-то тупо красят, что кожа головы синяя, а волосы бурые.