На журнальном столике лежала рекламная открытка с последнего спектакля, «Супружеские игры». Луиза всегда брала эти открыточки в театре — на память, иногда тут же записывала свои впечатления, в несколько слов… Сколько их накопилось за годы! Она любила перебирать их, перечитывать старые записи, и, казалось, давно забытые подробности возвращались к ней так ясно, как будто она видела пьесу вчера!.. Открытка в точности воспроизводила афишу спектакля: милое лицо с тёмными бархатными глазами… Аннушка Зитмерс… Красивая малышка! Аннушка годилась ей в дочери, и она мысленно называла её малышкой. Лёгкий акцент — она родилась не то в Австрии, не то в Голландии — придавал ей особую прелесть. В молодости она была само очарование! Нежная, хрупкая, её хотелось обогреть и защитить, как случайно залетевшую из чужого края птицу… Она рано обратила на себя внимание — много снималась, играла в театре. А потом вдруг исчезла! Луиза не терпела сплетен и светскую хронику не читала из принципа, но Аннушка сама рассказывала в одной телепередаче, что лечилась от серьёзной депрессии, — теперь обо всём рассказывают, даже о самом интимном, мода такая… Затем Аннушка мелькнула в одном фильме, в другом… И вот — снова в театре. Сколько ей? Где-то под сорок. Но всё ещё хороша! Стройная, изящная, как в двадцать лет. Молодец, что следит за собой! Но вот курила на сцене… Зачем? Курила и кашляла, чуть не осипла. А голос у неё низкий, притягательный, она это знает и умело играет им, как на хорошо налаженном инструменте. Почему она не добилась успеха, с её-то данными? Не стала знаменитой? Трудно сказать. Есть в ней что-то незаурядное… На роль средней француженки она не годится, не то снималась бы в одном и том же бесконечном сериале, обеспечив себе заработок на годы вперёд… Нет, она актриса драматическая, даже трагедийная. Может, поэтому у неё мало возможностей? Да и вернулась она в том возрасте, когда ей больше подходит играть не любовницу, а брошенную жену, как в этой пьесе… Но до чего же обаятельная! Все полтора часа Луиза любовалась только ею, а на её партнёршу, разбитную девицу, которая только и делала, что перебирала голыми ногами, как ходулями, и смотреть не хотелось… Пусть у её Аннушки всё сложится удачно! Луиза от души желала ей добра и счастья. Вот послала цветы. Впервые в жизни! Почему появилось у неё такое желание? Трудно сказать. Просто захотелось сделать приятное любимой актрисе — и немножко себе. И как хорошо, что не нужно было никому и ничего объяснять! Это ощущение внутренней свободы было для неё ново, и она с удовольствием совершала неожиданные поступки и делала то, что раньше ей и в голову не приходило. Например, подарить актрисе цветы. Долго колебалась: какие? Розы, бесспорно, идеальны, но быстро вянут. И она выбрала лилии — они стоят, пока все бутоны не распустятся. Не жёлтые — фу, отвратительный цвет! — а благородные белые. Как бы в знак дружеской симпатии. Лилии к тому же имеют вид: одна ветка — и уже половина букета, а три ветки, да с зеленью, выглядят вполне прилично. Вначале она хотела использовать обычную визитку, с адресом и номером телефона, но представила, что Аннушка позвонит ей поблагодарить за цветы — она девочка воспитанная, — Луиза, разумеется, будет счастлива услышать её бесподобный голос, но что они могут сказать друг другу, кроме принятых в подобных случаях банальностей? А может, и не позвонит, что ещё хуже: Луиза будет надеяться, ждать… И она взяла чистый бристоль. Долго думала, что написать. Избитые формулировки её не привлекали, и в конце концов из всех пришедших на ум слов она оставила одно-единственное: очаровательной. Все остальные оказались лишними. Долго колебалась, надо ли подписывать. А какое значение имело её имя? И она поставила только начальную букву: «Л». Аннушка будет смотреть на лилии и радоваться. И Луиза будет вспоминать её и тоже радоваться. Ах, театр, театр!.. Луиза вздохнула. А получилась бы из неё актриса? Этого уже никто не узнает…
Когда Бис вернулся в гостиную, хозяйка сидела в кресле с закрытыми глазами, чуть свесив набок голову и приоткрыв рот. Бис прилёг на полу и задремал, одним ухом прислушиваясь к звукам в коридоре. Когда раздадутся три продолжительных «дзыннн… дзыннн… дзыннн», хозяйка вздохнёт, зашевелится, посмотрит вокруг туповато и сонно, словно не узнавая, а потом улыбнётся и скажет: «Ну что, Бис? Где твой мячик? Пора гулять!»