В кровате с ним все просто — он направляет, а я иду за ним, выполняю его приказы и получаю райское наслаждение. Лука, как зверь, всегда голодный, всегда хочет меня, берет неистово и никак не может насытиться. До потери моего сознания. В постеле все просто — я точно знаю чего он хочет, не противлюсь его воле и чувствую его желание, за границами кровати сложнее, не понятнее, нужны слова.
Я не замечаю ничего вокруг кроме грубых толчков, разрывающих меня, наполняющих. Он двигается быстро, вколачивает до звона в ушах, но я схожу с ума от этой силы.
Зверь сжимает меня до хруста костей, оставляя на белоснежном теле синяки, но я не чувствую боли, напротив — только так я нахожу опору, защиту — в его дьявольских руках. Я даже с закрытыми глазами вижу, как его татуированная рука движется по моей спине, вырисовывает отметины.
Я даже не замечаю, как кричу его имя снова и снова, прошу не останавливаться. В постеле я не боюсь Дьявола, я боготворю его, потому что каждая клеточка моего тела реагирует на него неестественно, порочно.
Чувствую как внутри становится горячо от его спермы, заполняющей меня. С каждой каплей он овладевает моим разумом все сильнее; до этого никто никогда не кончал в меня. Падаю на живот, чувствуя слабость во всем теле. Нет сил даже думать, ни то что двигаться. Я высушена. Истощена, но это только первый раунд. Зверь никогда не насыщается так быстро.
Горячие поцелуи покрывают всю мою спину, мой позвоночник. Тело снова отзывается, просится к нему.
— Хочется выебать из тебя каждый год с этим уебком, каждую ночь, которую ты провела с ним. — его хриплый голос у моего уха. — Никому не позволю к тебе притронуться. Ты только моя, Мониша.
— Твоя. — шепчу в ответ, не спорю. Он снова начинает медленно двигаться во мне, лаская изнутри набухшим огромным членом; в местах соприкосновения наших тел кожа пылает, сжигает меня дотла, не оставляя во мне ничего из прошлой жизни. Под действием его хриплого голоса судорожно содрогаюсь, сильнее сжимая его, всхлипываю, сладко кончаю с его именем на устах. — Лука… Лука…
— Моя сладкая девочка. — Лука тоже кончает, долго и бурно, подминая меня под себя полностью.
Я еле передвигалась. По мне словно проехался трактор по имени Лука Гроссерия, все мышцы тела болели, а ноги было больно сдвигать — они не слушались меня. На бедрах и попе красовались свежие синяки, оставленные пальцами Дьявола.
Всегда чувствую жгучий стыд после секса с ним, потому что становлюсь покладистая и ведомая, расслабленная и послушная, все как он хочет. Он приручает меня через эту близость, подсаживает как на наркотик.
— Сильно болит? — Лука прижал горячую ладонь к замерзшему бедру на котором красовался один из кровоподтеков. Я замотала головой, прижимаясь к нему всем телом, чтобы почувствовать его жесткие волосы на груди, как будет тереться моя грудь о них. Вдохнула его мужской пряный запах, перемешанный с потом, притягивающий меня магнитом.
Его телефон настойчиво зазвонил, возвращая нас в реальность, отрывая друг от друга. Мне так не хотелось разрывать контакт между нами. Я осталась одна, завернутая в белоснежную простынь, не способная даже пошевелиться.
— Собирайся, прокатимся. — Лука в дверях полностью голый вызвал во мне новую волну желания. Я лениво потянулась, как кошка, растягивая закостеневшие мышцы. — заодно поужинаем.
Я задержалась, спустилась к машинам позже одна, во всей своей красе: белоснежном платье и розовых лодочках. Я немного задержалась на крыльце, оглядывая двор.
Как все изменилось.
Ни здоровенные черные танки ни бритоголовые меня не пугали больше. Я даже стала их различать, запоминать некоторых из них. Лука, опираясь о машину, курил, оценивая мой образ. По его лицу невозможно было определить нравится или нет. Лицо напряжено, желваки играют, из носа выходят клубочки белого дыма.
Охрана Луки поздоровалась со мной без слов, уважительно кивая, принимая меня, отдавая дать. Только Захар говорит с улыбкой, открывая мне дверь в машину:
— Алиса.
Я сажусь, проводя рукой по кожаному сиденью. Меня не отпускает мысль, как быстро я перестроилась, свыклась и поменяла свое отношение к окружающему. Лука садится рядом, вальяжно раскидывая ноги и кладя свою тяжелую руку на мое бедро. Это прикосновение вызывает во мне воспоминания о сексе, что был несколько часов назад, и я краснею.
— Захар, давай в Голден Брют.
Меня всю передернуло, покорежило, вывернуло наизнанку. Стало трудно дышать, воздух раздирал горло и легкие от воспоминаний.