Кора Рейли
ЛУКА ВИТИЕЛЛО
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
«Связанные честью» от лица Луки. Имеется несколько новых сцен, но в основном повторяет события первой книги. Если вы хотите узнать, что происходило в голове Луки, то это книга именно для вас!
ПРОЛОГ
Я был мальчиком, который убил своего первого мужчину в одиннадцать лет.
Я был подростком, который раздавил горло своему кузену в семнадцать лет.
Я был человеком, который купался в крови своих врагов без тени раскаяния, который наслаждался их криками, будто это была гребаная соната Моцарта.
Монстрами становятся, а не рождаются.
Чушь собачья.
Я родился монстром. Жестокость текла по моим венам, как яд. Она текла в жилах каждого Витиелло, передаваясь от отца к сыну, бесконечной спиралью чудовищности.
Я был прирожденным монстром, превращенный в более ужасного монстра отцовским клинком, кулаками и грубыми словами.
Я был воспитан, чтобы стать Капо, править без пощады, раздавать жестокость без раздумий.
Я был воспитан, чтобы ломать других.
Когда Ария была отдана мне в жены, все ждали, затаив дыхание, чтобы увидеть, как быстро я сломаю ее, как мой отец ломал своих женщин. Как я сокрушу ее невинность и доброту силой своей жестокости, безжалостной грубости.
Сломать ее было бы не так уж трудно. Это было естественно для меня.
Человек, рожденный монстром, воспитанный, чтобы стать монстром, обязан быть монстром, чтобы потом стать Капо.
Я с радостью стал монстром, которого все боялись.
До нее. До Арии.
С ней мне не нужно было скрывать свою темноту.
Ее свет сиял ярче, чем моя тьма.
С ней я не хотел быть монстром. Я хотел защитить ее от моей природы.
Но я родился монстром. Выросший, чтобы сломать других.
Не навредить ей стоит цены.
Цена, которую такой монстр, как я, не должен рисковать платить.
ГЛАВА 1
Мы с Маттео сидели за обеденным столом, не сводя глаз с двери, ожидая маму. Звонок к ужины прозвенел давным-давно.
Наша няня Марианна стояла у стены, поглядывая на часы на буфете, потом снова на нас. Отец редко ужинал с нами, но мама всегда — по крайней мере, даже когда еле держалась на ногах. Она всегда приходила вовремя на случай, если отец решит поесть с нами.
Где она?
Она заболела?
Вчера она выглядела бледной, если не считать синих и желтых пятен на ее лице и руках, из-за того, что отец наказал ее. Она часто делала что-то не так. Трудно было не совершить ошибку благодаря отцу. Вещи, которые были хорошими вчера, сегодня уже могут быть неправильными. Мы с Маттео часто путали одно с другим и тоже получали наказание.
Маттео взял нож и сунул его в тарелку с картофельным пюре, которое перестало дымиться, прежде чем сунуть покрытое пюре лезвие в рот.
Марианна цокнула языком.
— Однажды ты порежешься.
Маттео сунул нож обратно в пюре и снова облизал его, упрямо выпятив подбородок.
— Нет.
Я отодвинул стул и встал. Вставать до ужина не разрешалось, но отца не было дома, поэтому я был хозяином здесь, потому что Маттео был на два года младше меня.
Я обошел вокруг стола. Марианна сделала шаг в мою сторону.
— Лука, ты не должен… — она замолчала, глядя мне в лицо.
Я был похож на отца. Вот почему она боялась меня больше, чем Маттео. И еще потому, что я собирался стать Капо. Скоро я буду наказывать всех за неправильные поступки.
Она не последовала за мной, когда я прошел через фойе и поднялся по лестнице.
— Мама? Ужин готов.
Ответа не последовало. Я зашёл на лестничную площадку и подошел к спальне матери. Дверь была приоткрыта. В последний раз, когда это случилось, я нашел ее плачущей на кровати, но внутри было тихо.
Я толкнул дверь, сглотнув. Было слишком тихо. Из открытой ванной комнаты лился свет.
Внизу я услышал голос отца. Он вернулся домой с работы. Наверное, он был зол за то, что я не сижу за обеденным столом. Мне следовало спуститься вниз и извиниться, но ноги сами понесли меня к источнику света.
Наши ванные комнаты были отделаны белым Каррарским мрамором, но, по какой-то причине, розовое свечение отражалось в комнате.
Я шагнул в дверной проем и замер. Пол был весь в крови. Я видел кровь достаточно часто, чтобы узнать его запах. Что-то похожее на медь и сладость, но сейчас запах был более слаще, когда смешался с духами матери.
Мои глаза проследили за рекой крови, затем за высохшим водопадом красного цвета, окрашивающим белую ванну до безвольной руки. Белая плоть раздвинулась, уступая место темно-красной внизу.