Некоторые из людей моего отца наконец выходят вперед и поднимают с земли безжизненное тело Бенедетто. Габриэле переступает через кровь Бенедетто и встает перед нами с Кадрой. Он с ужасом ждал этого дня. Дня, когда он передаст управление одной из своих дочерей.
— Вперед, сделайте так, чтобы я гордился вами. — Он лжет сквозь зубы. Ничто из того, что мы делаем, не заставит этого человека гордиться нами. Он просто устраивает шоу для всех присутствующих. Любящий и заботливый отец. Все это гребаная ложь. — Не позорьте меня перед моими людьми. — Он говорит так тихо, что слышим только мы с Кадрой.
Для семьи Паризи всегда важна внешность.
Лоренцо теперь стоит в тени и ждет своей очереди снова сражаться. Все мальчики выполнили свои задания. Валентино был первым, когда использовал странную девушку с несносным характером, чтобы затащить ее отца-головореза к нам в карман. Лукан выгнал Андреа из города, а Лоренцо сегодня одолел своего брата. Все они доказали, что способны делать то, что им говорят, что бы это ни было, и поставили три семьи на первое место. Я не знаю, что они просили у Кадры. Какое у нее было задание? Выполнила ли она его?
Кадра игнорирует слова Габриэле, идет к центру комнаты и встает лицом ко мне. В ее глазах что-то пугающе темное и расчетливое. В них не осталось ничего от той застенчивой и тихой девушки, которая смотрела на мир большими и полными надежды глазами.
Как раз в тот момент, когда Габриэле собирается отчитать ее за непослушание, двери открываются, и в наше пространство вторгается толпа мужчин в костюмах. Мужчины в хороших костюмах, с пистолетами и, похоже, наушниками.
Секретная служба.
Нет… нет… нет.
Я думала, у меня есть больше времени. Билет в один конец до Франции прожег дыру в моем пиджаке. Это была моя последняя остановка перед тем, как я стану свободной. Свободной от мрачного будущего, которое меня ожидает. И вдруг все приобретает смысл. Спокойствие Габриэле и явное ликование в глазах Кадры.
Я была ее задачей.
Она меня обманула.
Я не должна чувствовать себя преданной, но, черт возьми, чувствую. Она ничем мне не обязана. Половину своей жизни она не чувствовала от меня ничего, кроме холода и пренебрежения. Она ничем мне не обязана, но я все равно никогда бы не подумала, что моя родная сестра продаст меня дьяволу.
Именно таким будет мой будущий муж.
Красивый дьявол в сенате с планами в будущем управлять этой страной. Его шестилетний срок заканчивается, и его команда сделала заявление о его будущих планах на президентский пост. Ему нужна жена, сказал мой отец. Жена, которая сделает его доступным и поможет его имиджу плейбоя. Я чувствую только ярость, глядя на всех присутствующих в комнате. Ярость, которая медленно поглощает все мои мысли и вскоре станет причиной всех моих действий. Эта же ярость заставляет меня развернуться и выхватить клинок у одного из людей моей семьи. Я слишком быстра, и прежде чем солдат успевает остановить меня, я отступаю назад с клинком в руке и поворачиваюсь к сестре и отцу.
— Это все была уловка, чтобы заманить меня сюда, не так ли? — Я направляю вопрос своему papa. Его безразличное выражение лица только еще больше злит меня.
— Ты прекрасно знала, что это произойдет, Арианна. Не прикидывайся невеждой сейчас, это уже не поможет. — Он садится обратно. — И следи за своим чертовым тоном, когда говоришь со мной.
— Пошел ты! — Впервые в жизни я проклинаю своего отца вслух. Перед Святой Троицей. Мне все равно. С сегодняшнего дня он не имеет надо мной власти. Нет, сенатор Бастиан Кентон имеет.
В комнате воцаряется полная тишина, а мой papa встает со своего места с убийственным выражением лица.
Я поступаю безрассудно.
Импульсивно.
Эмоционально.
Мне все равно.
Я закончила.
Крепко сжав клинок, я подношу его к шее, отрезаю прядь волос и бросаю его к ногам отца. Комната разражается негромким ропотом.
Они прекрасно понимают, что это значит.
Я разрываю свои связи с семьей.
Это равно тому, что быть крысой.
Не давая отцу ни секунды времени, тем же лезвием я срезаю еще больше волос и бросаю их и клинок в сестру. Он врезается в стену позади нее. Я могла бы попасть в нее, если бы захотела. Она отличный стрелок, но я и сама способна держать удар.
— И пошла ты! — кричу я ей. Я разочарована отсутствием у нее эмоций. — С меня хватит идти через огонь ради тебя! Вас обеих! — Я кричу, как мне кажется, впервые в жизни. Ненавижу, когда мой голос дрожит, это показывает слабость. Я не могу себе этого позволить.