— Аллегра, ты самая красивая девушка в мире, mio cuore68. — Говорит Лукан, делая несколько снимков своим телефоном. После всего этого он продолжает тайком фотографировать нас.
Аллегра.
Фэллон выбрала это имя. Она спросила, что я чувствовала в тот момент, когда узнала о ней, и я рассказала ей правду.
Счастье.
Я была в восторге.
Совершенство.
Живая.
— Как насчет Аллегры для девочки? Оно означает «радостная и прекрасная». Также так звали незаконнорожденную дочь британского поэта-романтика Джорджа Гордона, лорда Байрона, и Клэр Клермонт, сводной сестры Мэри Шелли.
— Только ты можешь знать это, Фэллон. — Я шучу, потому что это правда. Меня окружают ботаники. Каждый день я узнаю что-то новое об искусстве и литературе от своего ребенка, мужа и лучшей подруги.
— Тебе действительно следует больше читать.
— Я буду придерживаться моды. — Я качаю головой и улыбаюсь. Она делает то же самое, и я не могу дождаться, когда у нас появится этот ребенок. Чтобы он или она были окружены сильными и независимыми женщинами.
В тот день мы с Фэллон выбрали имя, не зная пола ребенка. Мы просто предчувствовали, что у Лукана будет девочка.
Теперь он всегда получает то, что хочет.
Я забочусь о том, чтобы он никогда не чувствовал себя так, как в молодости.
Как будто он не на своем месте.
Не в той жизни, которую мы разделяем.
— Вот здесь, соплячка. — Роман поправляет розовую повязку на голове Аллегры. Розовую.
Этот отвратительный цвет.
Любимая вещь моего ребенка.
Мама, должно быть, смеется от души.
Она обожает розовый цвет и совсем не похожа на меня. Она вся в своего папу и немного меня. Со светло-каштановыми волосами, голубыми глазами и загорелой кожей.
Наша красотка.
— Спасибо. — Она звонко чмокает брата в щеку и отталкивает его. — Ладно, теперь моя очередь.
Роман притворяется, что его раздражают ее обычные выходки, но я вижу, как на его лице появляется улыбка, прежде чем он ее скроет. Аллегра позирует, пока я делаю снимок за снимком. Она уже привыкла к этому. Она была перед объективом камеры с тех пор, как научилась говорить «да» и «пожалуйста».
Я беру ее с собой в офис, на фотосессии, и, к ужасу ее папы, ей нравится работать моделью. И у нее это хорошо получается.
— Хорошая жизнь, правда? — Мой муж обнимает меня сзади, держа руки на моем животе, в котором лежит наше третье благословение.
— Самая лучшая.
— Я должен поблагодарить проклятого кабана.
Что?
— Что ты имеешь в виду?
— Я загадал желание для нашей семьи. Хорошую жизнь. — Он улыбается и притягивает меня ближе к себе, пока мы смотрим, как наши дети бросают монетки в фонтан. Аллегра одолжила у брата доллар в пенни и бросает их все, надеясь загадать все желания.
Я смеюсь, глядя на то, как Роман возмущен ее поведением. Мой малыш и моя дочурка — лучшее, что когда-либо случалось со мной, вместе с их отцом.
Я хватаю его лицо и приближаю к своему. Я вдыхаю его. Он все еще пахнет так же, как в день нашей встречи, когда нам было по восемнадцать.
— Спасибо за пожелание. Наша семья — мое самое большое благословение. Моя гордость и радость. — Я целую его со всех сторон, а он ворчит, делая вид, что ему это не нравится.
— Что ты загадала?
Он никогда раньше не спрашивал.
— Я пожелала любви.
— У тебя есть. Вся моя и вся их. — Он целует меня в последний раз, прежде чем оставить меня ради наших детей. Каждый раз я оказываюсь на втором месте, и я бы не хотела, чтобы было иначе.
Мои малыши всю жизнь знают волшебство и любовь. Я постараюсь сохранить их в нашем маленьком пузыре любви и счастья так долго, как только смогу.
— О-о-о! — Слышу я слова Аллегры и смотрю туда, куда она указывает. — Крысиный народ здесь, папа.
Крысиный народ.
Господи, мой ребенок сошел с ума.
Она имеет в виду папарацци. Роман называет их крысами, и теперь Аллегра делает то же самое. Когда я впервые услышала ее крик, у меня замерло сердце, и Лукан бросился к нам.
Мы думали о худшем.
К счастью, та жизнь осталась далеко позади, и, надеюсь, так будет и впредь.
Ради безопасности наших детей.
Ради нашего счастья.
Мои братья заботятся о том, чтобы уберечь нас от любой угрозы, но я знаю, что так будет не всегда.
Мои дети связаны с той жизнью.