‒ Онур, твой хозяин говорил, что лук вы должны таскать! ‒ вышел навстречу высокий азер с крупной золотой цепью, спускающейся на его огромный живот.
‒ Лук вы таскать должны, я только считать могу! Онур не хозяин, он мастер продажи.
‒ Не спорь, русские, у меня вон пять человек, и все работают. Я знаю, кто хозяин! ‒ азербайджанец, ища поддержки, посмотрел на сопровождавшие его кожаные пиджаки.
‒ Ну ладно, ждите, когда у мешков вырастут ноги, такие маленькие крепкие ноги, и они сами придут сюда и лягут отдохнуть за вашим прилавком.
‒ Э-э! Да шучу я! Пошли, покажешь, где взять лук-млюк! ‒ азер оскалился в широкой улыбке, обнажив золотые зубы, которые зловеще блестели в тусклом ночном свете внутри закрытого рынка.
Вышли на двор. Орлов, увидев людей, радостно замахал руками, указывал на уже распахнутые ворота полуприцепов и кричал, зазывая к себе:
‒ Ола, это ваши? ‒ азер с большой цепью, несмотря на мороз, медленно достал из кармана тонкую сигариллу и начал долго раскуривать её, выплёвывая клубы ароматного дыма.
‒ С утра были наши! Давайте разгружайте, и подпишем бумагу, сколько взяли.
Ноги Егора сковал мороз, и от этого он стал приплясывать на месте, высоко подняв воротник полушубка. Послышались резкие незнакомые команды, свита, сопровождающая человека с цепью, рассыпалась, удалившись в здание рынка. Вскоре из темноты вышло несколько людей бомжеватого вида, они, кряхтя, плюясь и матерясь, взяли телеги и направились к открытым воротам шаланд. Несмотря на худобу и вялые движения, работники быстро вытащили из полуприцепов положенный тоннаж, после встали возле незамерзающего, горячего шефа и вяло отчитались. Он важно достал пачку денег, выдал им по паре мелких купюр и повернулся к Егору.
‒ Смотри вот на бумагу, я её давно написал, тут вписываю количество мешка и ставлю подпись!
‒ Ага, так, мешки… всё верно. Так… на реализацию… тут всё тоже окей!
Подошедший Орлов взял листок, протянутый Егору, и активно начал изучать его, шевеля усами. Егор даже не стал вникать в дальнейшие переговоры Орлова с закалённым северным азером и ушёл спать в свои родной мазурик. Дверь грузовика закрыта, пришлось постучать, в окне появилась заспанная физиономия Генки, вот, наконец, и внутри.
‒ Сегодня последний раз тут ночую, завтра обещают заселить в гостиницу.
‒ Вам везёт, но мы привычные. Уже разведали, рядом у рынка много магазинов, денег нам турка выдал, продержимся, отоспимся. Тут давеча, часов в шесть, сидим, кушаем, подошёл казах, муку повезёте на Кокчетав ‒ мы, конечно, везём. Вроде как через четыре дня на погрузку нужно прибыть, так что вам нужно спешить с продажей.
‒ Жестко, я тут был внутри, всё забито луком. Четыре дня ‒ это прям самое оно, придётся напрячь булки.
‒ Давай спать. Горелка горит ‒ не замёрзнем. На улице опять за тридцать, морозно, ‒ Генка зябко передёрнул плечами, надел на себя ещё куртку и вторые вязанные носки и полез под одеяло.
Егор лёг спать, сняв с себя лишь негнущиеся кирзовые ботинки, что-то ещё снимать желания не возникало. «Хорошо, что насморк притупил обоняние, ‒ мелькнуло в голове. ‒ Иначе бы никогда не уснул».
‒ А, Егор, чувствую, вонь пошла. А мы-то на рынке нашли душевую, помылись, постирались, ‒ с усмешкой превосходства, зевая, проговорил Михаил, переворачиваясь на другой бок. ‒ Да и, кстати, рынок тут ‒ прямо жуть, грязь, а зашли с лицевой стороны ‒ ничё так. Купили продуктов дёшево, днём плов сварганили, а вы, герои, жрали в грязном фургоне. Нам-то Онурка аванс выдал, живём.
Егор, прежде чем уснуть, плотно укрывшись одеялом, решил свести баланс. «Так, на таможне отдали, КамАЗ рассчитали, тут немного авансировали, место на рынке купили», ‒ расчёты показывали, что денег уже не осталось, остались лишь долги перед петуховским деловым и водителями МАЗов. Складывалось впечатление, что турок продал в тайне ещё кому-то лук или они все в сговоре, Онур и Орлов вместе, но зачем? От дурных мыслей голова начала болеть, сон куда-то ушёл, и стало одиноко и грустно от потерянных времени, денег и усилий на работу с матёрыми лгунами и манипуляторами.
Толчок в бок разбудил горемыку. Открыв глаза, Егор поднялся. На дворе стоял сумрак, а толкал его лежащий посередине башкир, ему снился странный сон, котором Генка дёргал левой рукой и шевелил губами. Горелка освещала пространство синеватым уютным пламенем, со стороны могло показаться, что в кабине работал телевизор. Окна изнутри покрылись толстым слоем изморози, если отскрести её часть от стекла, станет видно термометр, на нём ‒ минус тридцать три.