Внезапно вбежал узбек-тандырщик, вставил в рот папиросу с зельем задом наперёд, наполнив едким зелёным дымом весь дом, и тут же исчез. Дым рассеялся, а Егор уже стоит возле гор, а горы не из минералов, а из лука, они уходят высоко вверх, задевая облака. Вокруг никого, тихо. Внезапно чувство ужаса охватило Егора и сжало изнутри, как тиски, к горлу подкатил ком…
– А-а-а! – вскрикнул Егор и проснулся весь мокрый.
В окно светила луна, все предметы в комнате приобрели странные очертания, с соседней койки доносился мощный храп Алексея. Поднявшись, Егор надел кирзовые ботинки, тихо вышел на улицу, недалеко от сарая стоял Жасур. Он смотрел на звеёды, курил.
– Не спится? – звуком обозначил себя Егор.
– Устал: работа, лепёшек три раза нужно печь! Тесто только замешал, новое нужно. Онур так считает, что мне мало остаётся, уйти вот уже думал. Не могу пока, родственник тандыр строит, скоро к нему уйду, на родину. Тут не нравится, обман. Неправильно тут, вам тут не нужно быть.
– Да, похоже, так и есть. Ладно, спасибо, – Егор, махнув рукой, удалился в дом.
Нужно спать, назад ничего не вернуть – глубоко завязли. Авось, как говорится, пронесёт. Хотелось ещё обдумать услышанное, но сон внезапно всей тяжестью навалился и отключил бедолагу.
– Утро туманное, утро седое… – слова романса разорвали пелену сна, разбудив Егора. Сев на койке и машинально начав протирать глаза, он с удивлением увидел распевающего романсы Алексея, бодрого и довольного.
– Что происходит? Уже приехал из Чимкента?
– Нет, какой приехал, иди завтракай – пора ехать! Мы уже чай попили, будили тебя – нифига! Думали, что рана дала начало газовой гангрене, и ты, наконец, испустил дух, – Алексей сначала улыбнулся в усы, но, взяв себя в руки, перекрестился. – Не дай Бог, конечно, но на всё воля Всевышнего!
После этой фразы Лёха выскользнул из комнаты. Егор принялся за процедуры по перевязке ноги, после, прихрамывая, завершил утренний обход территории с посещением всех знаковых мест от гальюна до лаваша с «Рамой». Зевая и выйдя на двор, он заметил, что Онур и Алексей уже уехали, во дворе стоял разбитый «москвич», в нём сидели два молодых турка, над чем-то смеялись, весело толкали друг друга. Увидев Егора, Джавдет пересел назад, освободив переднее сиденье почётному гостью. Музыка, монотонная речь на непонятном наречии, раскачивание старого «москвича», лишённого амортизаторов, клонили ко сну. Горный хребет постепенно приближался, их острые пики, устремлённые ввысь, вызывали неясное беспокойство. Ехали не больше часа, и вот граница- шлагбаум. Будка пограничников (или, может, таможенников) пуста. Возле дороги на покосившемся столбе красовался плакат с надписью на незнакомом языке до боли знакомыми буквам и: «Добро пожаловать в Киргизию!»
– Э, дорогие, я же, блин, паспорт не взял, задержат! – сидящий спереди русский в тюбетейке и очках сжался от испуга, низко наклонившись к торпедо.
– Нэ смотри никого! Теперь, видишь, в Киргизии, деньги – сомы! – радостно доложил Талха, прибавив скорости, поднял дорожную пыль, заслонившую пропускной пункт.
Дорога петляла среди мощных скал, вдали виднелись горы со снежными вершинами. Воображение Егора рисовало картины крутых заснеженных горных перевалов, долгой дороги через высоченные хребты. Заехали в долину, повернули, проехали ещё немного – село.
– Вот и приехали к Назиму и Орхану. Майское поселение, – произнёс Джавдет.
– В смысле, ехали менее трёх часов, и всё?! – Егор был раздосадован коротким путешествием на разбитой машине.
– Да, вот дом, кирпич! Богатые они, тут в селе авторитеты!
Все вышли из машины, размяв затёкшие ноги, вошли на просторный двор. Во дворе несколько каменных построек: из одной доносились крики баранов, возле второй лениво ходили куры. За домом простирался до самого горизонта огород. Где-то у самого горизонта копошились бесполые фигурки людей.
– А, это первая жена и сёстры, они огород работают: перец-мерец, морковь садят, картошку недавно убрали, продали, снова будут садить. После женщины поедут фасоль в поле работать. Орхан молодец! Две жены, шесть дочерей – все при работе, – Джавдет, цокая языком и раздосадованный тем, что у них мало в семье женщин, покачал головой.
Вошли в дом. Кругом чисто, худая женщина в платке накрывает на стол, там уже стоят, разломанные лепёшки, квашеная капуста, жареный картофель чай, горсть кускового сахара, и, что радует, нет «Рамы».
– Это русская жена, она сегодня уборка делает, еду варит, родила недавно брата Назиму, – Джавдет сел за стол, скрестив ноги, и приступил к еде.