– Не спешите, нам тут хорошо, ехать сегодня не с руки – лень.
Странное ощущение возникло у Егора: вдруг он отделился от своего тела, начав наблюдать за происходящим со стороны. Два человека вошли в калитку дома, двор заставлен мешками с надписями на боку «Чуйская долина», двор сверху перекрыт балками, на них шифер. Из ниоткуда появился мужчина: коренастый, чёрные волосы и борода. Улыбаясь ослепительно-белыми зубами, он произнёс:
– Давно вас жду, вот товар, грузите!
– Мы за луком, а это какой-то лавровый лист! Где лук!? Алексей, страшно шевеля усами и нижней челюстью, вышел вперёд.
– На луке денег не поймаешь, все у меня берут этот лист, и всё тип-топ.
Егор внезапно вернулся в своё тело, увидел, что балки, отчего-то прогибаясь, трещат, шифер, не удержавшись, посыпался сверху, хозяин внезапно превратился в огромного пса, оскалился, затряс головой, обрызгивая всё вокруг тягучей слюной, и легко перемахнул через забор, скрывшись из виду. Мощный удар склизкой ото мха балкой по голове вышиб остатки сна, Егор испуганно открыл глаза…
Предрассветный сумрак смотрел через окна внутрь дома, выхватывая из лап тьмы храпящие, хаотически раскиданные по полу зала тела. «Пора вставать, делать перевязку, то да сё. Скоро все проснутся, и на погрузку», – пронеслось в голове. Егор, лениво зевая, выполз из дома в холодное предрассветное утро.
Во дворе тихо. Вдали послышался звук приближающегося автомобиля. Скрежет тормозов, хлопок дверью – открылась калитка. Во двор зашёл в измятой одежде заспанный Талха и, лениво зевнув, спросил:
– Чё, уже встали, небось, все и всё съели? Я жрать хочу, только встал и сюда.
– Нет, я один встал, они всю ночь обсуждали невесть что на вашем родном и могучем.
Талха взял железный прут, начал бить им по старому автомобильному диску и громко кричать по-турецки. Из сарая выползли заспанные работники, в доме послышался звон упавшей посуды. Всё вокруг пришло в движение: кто-то жадно курил, кто обливался водой. Егор вошёл в дом, за столом на полу сидел костяк коммерческого движения Михайловки во главе с Онуром. Завтракали лепёшками с мёдом. Турки, не стесняясь, погружали бесформенные куски хлеба в мёд до середины пальцев, затем несли ко рту, роняя тяжёлые жёлтые капли на скатерть, чему безмерно радовались проснувшиеся мухи. Орлов вкушал мёд, осторожно набирая его здоровенной ложкой и аккуратно неся ко рту над куском хлеба.
– В кругу друзей, не щёлкай клювом! – пригласил Орлов партнёра к трапезе, обсасывая медовые усы.
– Нет, не хочу. Вопрос, мы за вещами сюда заедем?
– Конечно! И сюда, и туда – всюду заедем! – улыбнулся Онур, со скрипом почёсывая щёку с пятидневной щетиной.
Все разом вышли на улицу: с водителем получилось девять человек. Саид грустно стоял поодаль, осознавая свою вину, ведь теперь из-за него всем нужно как-то влезть в маленький «москвич-412». Вскоре, тяжело задевая кормой ухабы, машина отъехала от дома. В полуоткрытые окна седана высовывались части костюмов пассажиров, было похоже, что на рынок везут одежду в секонд-хенд и лишь впереди можно различить двух прижатых к лобовому стеклу турок: Онура и Талху.
Егор не мог понять, повезло ли ему с тем, что он сидел снизу – на него навалились жилистые тела турок-грузчиков. Голова билась на каждой кочке о чью-то твёрдую, как камень, коленку, в грудь упирались чьи-то костлявые локти, воздуха катастрофически не хватало. Кричать было бесполезно – кричали все, чтобы заглушить какофонию звуков. Талха врубил нечто протяжное восточное, и голос из динамиков перекрывал стоны пассажиров. От нехватки кислорода, отчаяния и начавшейся клаустрофобии Егор провалился в воспоминания прошлых лет…
Вот он удачно защитил дипломный проект, вся группа скинулась на поход в кафе. Долгие разговоры до поздней ночи, воспоминания студенческой жизни, признания в вечной дружбе, завершающиеся массовым купанием в фонтане возле главного корпуса…
Толчок, удар лбом в чей-то нос, громкий крик, боль от раны на ноге привели в чувство русского. Конвульсивные попытки освободиться, бессилие и злость с отчаянием охватили Егора. Вдруг двери разом распахнулись и лежавшие на нём тела мешками выпали на обочину. Он, тоже выпав на землю с заднего дивана, наблюдал, как Талха и Фара распутывали спутанные части тел, извлекали измятого Орлова, обхватившего сумку руками и ногами, дико вращающего глазами. Он бессвязно бормотал о каком-то, лишь ему известном, единственно верном, философском учении, спутанно перебирая фамилии пионеров-героев. Видя всё происходящее, Егор со злорадной усмешкой произнёс:
– Ну, брат, тебя и торкнуло! Ещё одна такая поездка и сам станешь овощем.