– Эй, ребята, молодцы. С такими можно летом напрямую ехать, рад, что снова с вами еду, как раньше!
Водители, потрясённые, замолкали, постояв так молча пару минут, обречённо разошлись по своим машинам, завелись, готовые к дальнейшим приключениям. Снова ночь, Егор привычно сидит на жёстком топчане, раскачиваясь всем телом, как Ванька-встанька. Дорога внезапно стала ровной, качка прекратилась.
– Ложись, сейчас почти до Караганды боле менее ровная дорога, часть-то уже турки починили, да вы же сами ехали по ней сюда, вспомни! – Геннадий повернулся лицом к пассажиру и мягко, сочувственно улыбнулся. – Вы, дорогие, сами залезли в эту тему, никто вас силой не тянул, вот и итог. Я уж сколько лет наблюдаю таких, как вы, перевозчиков. Операция «Луковое горе», вот как мы между собой зовем тех, кто таскает лук, – продолжил водитель, поморщившись от донимавшего его гастрита.
Егор молча втиснулся на своё узкое законное место, приготовился к толчкам и тряске, но дорога действительно была ровная, и он погрузился в сон…
Снился оптовый рынок. Осень, недавно прошел дождь. Егорка оставил свою шестёрочку за воротами на стоянке. Вот и его бокс – сдвоенный железобетонный гараж. Ещё никого нет, хмурое осенние утро брызжет на землю мелким дождём, бросает в лицо пачки влажной листвы. Ключ привычно поворачивается в замке, ворота настежь, Егор ждёт раннего покупателя. Внутри бокса всё забито луком. Среди овощного хаоса спит на фуфайке Орлов. Запах перегара перебивает запахи перепревшего овоща.
‒ Лёха что с тобой, чего опять не дома?
‒ Да ну её! Кормилец же я! Хочу ‒ бухаю или нет, но, позвольте, это моё конституционное право! Ты вот, мой шеф, скажи, прав же я? Ну ведь прав, и это априори! ‒ Алексей встаёт на непослушные, шатающиеся ноги, поднимает вверх палец, от его мокрых штанов идёт пар.
‒ Иди переоденься! Уволю! И так тогда в первый раз тебя пожалел, турок тогда, помнишь, сдал ментам. Весь товар продал, а ты всю дорогу твердил, что грешно так поступать! А я взял и поступил, и стал авторитетом на рынке.
‒ Это грех, вот я и спился. Все из-за тебя! Лучше бы потеряли всё, чем так во грехе жить! ‒ Орлов упал в кучу лука и затрясся, рыдая.
Шум внутри кабины разбудил Егора. Машина стояла возле кафе. Был уже день, снег весело блестел, отражая лучи высоко стоящего светила. Медленно поднявшись, захватив с собой бутылку с тёплой водой, лежащую у лобового стекла, Егор вышел. На откинутой вверх крышке рундука уже шумел закипающий чайник, тут же стояли открытые консервы и хлеб.
– Встал? Давай к столу, ваш родной турок пайку принёс: лепёшка да тушёнка ‒ другой еды нет. Зажмурившись от яркого света, неспешно протянул Генка-башкир.
‒ Ну что есть, то и будем есть, вон другие, тоже на чай налегают, хорошо хоть проехали много. Ночью Караганду проскочили. Сейчас с дополнительных баков солярку в основные зальем и впёред на Астану. У меня дизеля мало совсем. Мы в Балхаше уже сливали, осталось не больше, чем литров триста, ‒ подцепив огромный кусок конины, Михаил отправил его в рот, пропихивая всё это глубже в желудок куском чёрствой лепёшки, обильно запивая их горячим чаем.
‒ В смысле, не хватит? Солярки до Астаны не хватит? ‒ испугался Егор, зная, что денег на топливо не осталось.
‒ До неё родной хватит, дальше нет, – ответил за жующего Михаила его сменщик Гена.
Короткая передышка, и снова все обречённо полезли в кабины. Солярки действительно осталось мало, водители из кабин выжидательно посматривали на деловито расхаживающего Онура. Турок делал вид, что всё в порядке, молчал, водители принимали такую игру и молчали в ответ.
Только выехали, тут же поднялся ветер, он всё усиливался. Дорогу начала заметать низовая позёмка. Несмотря на дневное время суток, все ехали молча и напряжённо, включив все световые приборы. Видимость стремилась к нулевой. Неожиданно материализовались перед траком появившиеся из молочной снежной дымки тягачи или автобусы. Легковые машины и вовсе неожиданно появлялись прямо перед самым бампером МАЗа, выскакия из белой снежной мглы прямо перед грузовиком.
‒ Эх, не встать бы! Как пошли переметы, жди беды! Если встанем, сутки точно потеряем, пока раскопают. То да сё. Дорогу сейчас, как закроют и пиши, пропало. Цепи что ли надеть? ‒ бормотал себе под нос Михаил, сердито поглядывая на сидящего рядом Геннадия, будто это он настлал непогоду.
Водитель и сменщик освободили топчан, отдав его во власть Егору, сами заняли передние места, начали внимательно следили за дорогой. Дорога, казалось, околдовала обоих, и они были не в силах оторвать от неё взгляд.