Измотанные дорогой коммерсанты обречённо разгрузили часть лука, в надежде сытно поесть. В кафе за столиками сидели водители с других фур, по ним было видно, что они участники того же лукового марафона. Многие отчаянно ели сырые луковицы, закусывая их лепёшкой с чаем.
‒ Это те, кто решил не сдаваться! Стоики! ‒ воскликнул Леха, поразившись их воле.
Зашедшие в кафе водители, измученные лепёшками с чаем, радостно начали набирать в подносы здоровенные куски мяса, игнорируя все остальные разносолы, включая хлеб. Алексей, помолившись, напротив, взял только хлеб и чай, остановился и громко, во всеуслышание произнёс:
‒ Великий пост начинается, нужно сдерживать себя! Мясо и рыбу сегодня нельзя!
От этой фразы казахи, активно жующие лук с чаем, прекратили сразу чавкать и переглянулись. Несколько казахов собрали с других мятые купюры, достали последнюю мелочь и пошли взять себе немножко мясного.
‒ Зачем так сказал, в дороге по Корану нет поста, и у вас, думаю, в дороге можно! ‒ воскликнул Онур, ловя на себе и Орлове жёсткие взгляды.
‒ У меня есть пост! Я не даю поблажек ни себе, ни другим! ‒ гордо взяв целую половину подноса хлеба и чайник чая, заявил Лёха, жадно бросив взгляд на куски жареного мяса и манты в жирном сметанном соусе, аппетитно лежащие на подносах у остальных едоков.
Ели все молча, стараясь не смотреть в сторону демонстративно поедающего хлеб русского. Плотно загрузившись калориями в кафе, погонщики фур и их сопровождающие, лениво рыгая, разбрелись по кабинам. Остался последний рывок до Петропавловска, а после ‒ Россия в лице таможенного пункта Петухово.
И снова скучная тряская дорога, прерывающаяся лишь чиханьем двигателя и матами водителей, сетующих на странную чёрного цвета солярку, которую им в Астане заправил хитрый турок. Вскоре недалеко от Петропавловска все машины остановились, у всех оказались забиты топливные системы.
Водители, матерясь, заменяли фильтры, угрюмо колдовали с двигателем, задрав кабины, после чего объявили забастовку, отказавшись далее ехать на такой дряни, угрожая напоить этой жижей из бака Онура, если тот не согласится плеснуть каждому дорогостоящей чистой солярки с фирменной заправки. Задубевшие на ветру турки поклялись мамой, что с радостью исполнят желание водил.
Мороз усиливался, и вскоре непонятная жижа в баке вновь взбунтовалась, теперь грозясь застыть в топливной системе до более тёплых времен, уже надолго остановив продвижение каравана с ценными витаминами. Наконец, на горизонте появилась фирменная заправка цивильного вида, с выставленной на обозрение банкой с прозрачной, слегка желтоватой жидкости у кассы.На банке кривая надпись карандашом «Соляр, зима».
‒ Я смотрю, уже второй год одна и та же банка, что в ней налито? ‒ подошедший Михаил, грозно заглянув в темноту тонированного окна кассы, крикнул в открытую пасть лотка для денег.
‒ Я смотрю, умный выискался, второй год банка стоит… Вон сворачивает автобус сюда, спроси у него, он рейсовый, «Петропавловск-Кокчетав», ‒ в ответ на обвинения в обмане из динамика на всю заправку разнёсся трескучий, грозно шипящий женский голос.
Удовлетворённый ответом водитель громко крикнул напарнику, его голос безуспешно попытался заглушить продолжающийся треск динамика.
‒ Генка, давай ставь на заправку, соляра первого отжима, прям из недр!
Пока шофёры заправлялись и меняли фильтра, Егор подошёл к Орлову, тот грустно пересчитывал деньги вслух.
‒ Итак, залили по сто в каждую, осталось шестьдесят тыщ тенге ‒ это, где-то, десятка тыщ нашими новыми. Это значит, один раз всех накормить и всё, ‒ вид у Лёхи был грустный, великий пост в этом году совпал у него с великой аферой.
‒ Что грустишь? Хлеб ты вроде ещё ешь, а зрелищ-то!Хоть отбавляй! ‒ веселился Егор, предвкушая скорую встречу с Родиной.
‒ Нам не доехать даже до Кургана, не то что до Тюмени или ещё куда. В Кургане вон я спросил, у парня с автобуса, он земляк оказался, ‒ Лёха мотнул головой в сторону рассыпавшихся в пространстве, как горох по столу, пассажиров автобуса, ‒ цена лука как в Астане, у нас убытки пойдут. Всё пропало!
‒ Слушай, я тоже расстроился, когда мне кое-кто сказал, что меня лишили права голоса и деньги мои растаяли, как туман, ‒ Егор посмотрел на недалеко стоявший автобус и пассажиров, одни курили, другие что-то усиленно жевали.
Водители ‒ два казаха ‒ ловко сняли колесо, затем с помощью стакана бензина быстро нахлобучили на место старой шину новую.