‒ Давайте освобождайте место, а то узбеки растележились, и тут вы ещё встали ‒ таможенник развёл руки в стороны, демонстрируя то ли свою растяжку, то ли ширину своих полномочий. ‒ Нам других тоже нужно куда-то ставить, у нас тут долбаный приказ вышел, без досмотра никого не пропускать. Кроме тех, кто едет под грифом особого распоряжения. По вам вот особое распоряжение вышло. Собирайте свой лук и валите отсюда!
Радостные коммерсанты быстро закидали проход в шаланде, но плотности укладки добиться не смогли, и треть мешков печально продолжало лежать на асфальте.
‒ Давайте, все сюда, ближе! ‒ закричали турки, махая руками двум другим грузовикам.
С трудом удалось распихать оставшийся мешки в остальные полуприцепы, и то лишь по причине их частичной разгрузки в дороге при активном участии лука в расчётах за еду и топливо. Наконец, удалось закрыть ворота шаланд и поехать прочь от таможни. Обрадованные таким удачным и быстрым похождением досмотра водители ещё долго в страхе смотрели назад в зеркала, боясь, что пограничники, опомнившись, догонят обоз и с мигалками развернут назад для тщательной проверки.
Егор, устало сидя в кабине, переоделся, разложив мокрую, потную одежду на топчане, одев позавчерашнюю сухую и грязную ‒ деваться было некуда, такова была суровая действительность. Радовало лишь то, что удалось всё же очутится на родной территории и без особого ущерба пройти злобную границу.
Вдруг ожила рация голосом Онура.
‒ Эй, ола, как я смог, договорился пройти без разгрузки! Онур-бей молодец! Для информации кормить больше не буду, пришлось десять штук новыми рублями кое-кому заплатить, иначе сутки бы там сидели!
Водители МАЗа, услышав печальную информацию, переглянулись, не сговариваясь, в голос покрыли матом Онура, его мать и виноватое во всём мировое правительство. Егор же вдруг чётко понял одну вещь: они могли провезти через границу всё, что угодно, если бы заранее знали, кому и сколько нужно дать для отключения на таможенном терминале страшной опции досмотра. И тут разыгравшаяся на фоне усталости и тёплого воздуха из диффузоров фантазия начала рисовать в темноте ночи красочные картины провоза десятков тонн различного контрафакта и огромные барыши. Вот уже через границу двигаются огромные колонны дорогих импортных грузовиков, забитых контрабандой. На бортах грузовиков красуется надпись «Егор и Ко», а в Москве, где же ещё, только там, прямо с видом на Спасскую башню стоит огромное офисное здание, по форме напоминающее проросшую луковицу, и на нём горит вертикально расположенная надпись того же содержания.
Резкий мат и остановка глубокой ночью на трассе отвлекли Егора от приятной дрёмы, рождающей красочные фантазий будущего величия. Караван остановили и сопроводили в примыкающее ответвление от трассы несколько экипажей ГАИ, дежуривших ночью на трассе «Курган-Тюмень».
‒ Что там, чем мы не угодили? ‒ крикнул в рацию Генка.
‒ Нэ, какой угодил-мугодил, всё хорошо, у нас просто номера казахские, сейчас будут насдосматривать, пока денег не получат. Славик сказал, чтобы мы не кипишивали, он всё разрулит.
Из КамАЗа в свет фар вышел сопровождающий в камуфляже, навстречу ему вышли несколько гайцов. Сбившись вместе, все трое закурили, угостившись сигареткой у вышедшего. Короткое обсуждение, еле слышный смех, после чего обрадованные то ли халявными сигаретами, то ли общением гайцы, махнув руками, ушли в свои машины и растворились в ночной морозном дали.
‒ Блин, жопа! Живот крутит! А до ветру идти жутко! ‒ внезапно сел на топчане проснувшийся Михаил.
‒ Давай сгоняй, подождём, ‒ поморгав дальним светом остальным тракам, зевнув, предложил Генка-башкир.
‒ А где мы встали? Темно, кафе нет, заправки нет. ‒ одевая меховую куртку, проскрипел Миха, передёрнув плечами и предвкушая встречу с морозом.
‒Всё утряс наш новый пассажир. Молодчик. Покурил с ментами, и те уехали, видать, авторитет.
‒ Идти страшно, кругом лес. То ли дело в степи: сядешь, видно всё кругом, красота, а тут хрен знает, чего ждать, сидишь, видимость полметра, жуть. А вдруг медведь или кто другой откусит полжопы, а ты и знать не будешь, кто откусил. Жуть! Степь лучше, край ‒ горы, но без леса, ‒ горюя, Михаил выбрался из машины, ворча, углубился в подлесок.
Вскоре тронулись дальше. Уже перед рассветом Егор, устав смотреть на окружавшие дорогу, сосны и огоньки приветливых деревень вдоль дороги, влез в свою щель и уснул.
Во сне Тюмень предстала огромным городом: вокруг небоскребы, и среди них стоял рынок, его куполообразная крыша укрыла собой добрые двести гектаров земли. И вот луковый обоз по широченной дороге въезжает в открывшиеся перед ними ворота, попадает в крытый гигантский ангар, кругом стоят шаланды, снуют мелкие машинки. В этом ангаре идёт быстрая распродажа с машин розничным продавцам. Не успев заглушить двигателя, к Онуру подошло сразу человек десять, начали упрашивать продать лук оптом, вот вмешался Орлов. Он организовал аукцион. Начальная цена объявлена ‒ 12 рублей за килограмм! И вот победитель, который всё забирает за 18 рублей! Победивший ‒ бородатый сутулый парень ‒ бросает перед Орловым открытую спортивную сумку, в которой валом лежат мелкие деньги и блестит мелочь.