Касси втиснулась в комнатушку, которую ее инспектор, Телма Киббл, именовала кабинетом. Теперь ей дышалось легче. Близился конец. Кабинет Киббл был последней остановкой в этом путешествии.
– Явилась... – сказал Киббл. – Как дела, Касси Блэк?
– Отлично, Телма. А как у вас?
Возраст этой чрезмерно располневшей негритянки Касси не пыталась определить. Выражение ее широкого лица всегда бывало приветливым, и Касси питала к ней искреннюю симпатию, несмотря на характер их отношений. Киббл не была покладистой, но справедливой. Касси понимала, что ей повезло, когда после перевода из Невады она была определена к этой женщине.
– Не могу пожаловаться, – ответила Киббл. – Ничуть.
Касси села на стул у письменного стола, заваленного досье, некоторые из них достигали в толщину двух дюймов.
Слева находился ящик с вертикально поставленными папками помеченный буквами ВПС, неизменно привлекавший внимание Касси. Она знала, что ВПС означает возвращение под стражу и помещенные там досье принадлежат неудачникам, кто отправляется обратно. Ящик этот казался всегда полным и был для Касси таким же пугающим, как все остальное в процедуре условно-досрочного освобождения.
Киббл раскрыла досье Касси и стала заполнять ежемесячный отчет о соблюдении режима. Это было у них ритуалом: недолгая дружелюбная беседа, затем Киббл задавала вопросы по перечню.
– Что с волосами? – спросила Киббл, не поднимая взгляда от бумаг.
– Так, захотелось разнообразия. Решила укоротить их.
– Разнообразия? Ты так заскучала, что вдруг потянуло на перемены?
– Нет, я просто...
Касси закончила пожатием плеч, надеясь, что все обойдется. Надо было сообразить, что слово разнообразиенасторожит инспектора.
Киббл, чуть повернув запястье, взглянула на часики. Пора было продолжать.
– Проблем из-за мочи не возникнет?
– Нет.
– Хорошо. Рассказать о чем-нибудь хочешь?
– Нет, не о чем.
– Как идет работа?
– Идет, наверное, как и всякая другая.
Киббл приподняла брови, и Касси пожалела, что не ответила односложно. Опять она насторожила инспектора.
– Ты постоянно ездишь в шикарных машинах, – сказала Киббл. – Большинство людей, приходящих сюда, моет такие машины. И не жалуется.
– Я не жалуюсь.
– Тогда что?
– Ничего. Да, езжу в шикарных машинах. Но я не владею ими. Я их продаю. Это не одно и то же.
Киббл подняла голову и несколько секунд всматривалась в Касси. Со всех сторон доносилась какофония голосов из комнатушек.
– Итак, девочка, что тебя беспокоит? Времени на пустую болтовню у меня нет. У инспектора есть сложные дела, есть простые, и мне придется туго, если я буду вынуждена перевести тебя на УК. Недосуг мне заниматься этим.
Она хлопнула ладонью по стопе толстых папок, показывая, что имеет в виду.
– И тебе это ни к чему тоже.
Касси знала, что УК означает усиленный контроль. В настоящее время она находилась под минимальным надзором. Перевод на УК означал бы более частые поездки в управление, ежедневные телефонные проверки и регулярные визиты Киббл к ней домой. Условно-досрочное освобождение превратилось бы в продолжение тюрьмы, и Касси понимала, что не вынесет этого. Поэтому вскинула руки в умиротворяющем жесте.
– Извиняюсь, извиняюсь. Все в порядке, лады? Я просто... просто переживаю такое время, понимаете?
– Нет, не понимаю. Что за время? Объясни.
– Не могу. Не подберу нужных слов. Я чувствую... вроде бы каждый день в точности похож на предыдущий. И поскольку все одно и то же, будущего нет.
– Вспомни, о чем я тебе говорила, когда ты впервые появилась здесь. Говорила, что так и будет. Повторение порождает заведенный порядок. Он скучен, но удерживает тебя от мыслей и от неприятностей. Ты не хочешь их нажить, так ведь, девочка?
– Нет, Телма, не хочу. Но я вроде бы вышла из заключения, а временами мне кажется, что все еще нахожусь там. Это не...
– Что «не»?
– Несправедливо.
Внезапно в одной из комнатушек осужденный громко запротестовал. Киббл поднялась и взглянула за перегородку. Касси не шевельнулась. Ей было все равно. Она знала, что происходит. Кого-то уводили в камеру временного содержания до рассмотрения вопроса об отмене условно-досрочного освобождения. Один-два увода случались всякий раз, когда Касси бывала здесь. И никто не возвращался в тюрьму спокойно. Касси давно перестала наблюдать эти сцены. Тут она не могла беспокоиться ни о ком, кроме себя.
Через несколько секунд Киббл села и вновь обратила внимание на Касси, надеявшуюся, что инспектор из-за этого перерыва забудет, о чем у них шел разговор.
Увы, не забыла.
– Видела? – спросила Киббл.
– Слышала. Этого достаточно.
– Надеюсь. Если что, с тобой может случиться то же самое. Понимаешь это?
– Полностью, Телма. Я знаю положение вещей.
– Вот и хорошо. Потому что дело тут не в справедливости,как ты выражаешься. Справедливость здесь ни при чем. Ты ограничена в правах по закону, голубушка, и находишься под надзором. Пугаешь ты меня, девочка, и должна бы сама пугаться себя. Надзор тебе определен на два года. И хорошего мало, если ты становишься дерганой всего через десять месяцев.
– Я знаю. Прошу прощения.
– Черт возьми, есть люди, у которых срок надзора четыре, пять, шесть лет. Кое у кого даже больше.
Касси кивнула и произнесла:
– Знаю, знаю. Мне повезло. Просто не могу удержаться от некоторых мыслей, понимаете?
– Нет, не понимаю.
Киббл сложила массивные руки на груди и откинулась на стуле. Касси казалось, что стул не выдержит такой тяжести, но он оказался крепким. Инспектор сурово глядела на нее. Касси понимала, что совершила ошибку, попытавшись откровенничать с ней. Она, в сущности, впустила Киббл в свою жизнь еще больше, но решила, что, если уж шагнула за черту, можно пойти и дальше.
– Телма, можно обратиться с вопросом?
– Для того я здесь и нахожусь.
– Не знаете... существуют международные соглашения или договоры о переводе поднадзорных?
Киббл прикрыла глаза.
– На кой черт тебе это?
– Ну, скажем, я захотела в жить в Лондоне или в Париже...
Киббл подняла веки и в изумлении потрясла головой. Подалась вперед, и стул грузно опустился.
– Я похожа на агента бюро путешествий? Ты осужденная,девочка. Понимаешь? И не можешь заявить: «Мне здесь не нравится, хочу посмотреть, как будет в Париже». Сознаешь хоть, какую чушь несешь? У нас тут не клуб любителей туризма.
– Нет, я просто...
– Тебе повезло получить перевод сюда из Невады благодаря своему приятелю в агентстве «Порше». Но это и все. Ты застряла здесь по меньшей мере еще на четырнадцать месяцев, а то и дольше, судя по тому, как ведешь себя.
– Понятно. Я просто подумала...
– Хватит об этом.
– Ладно. Хватит.
Киббл подалась вперед и стала писать что-то в досье Касси.
– Не знаю, как с тобой быть, – заговорила она, водя по бумаге ручкой. – Сама понимаешь, я должна бы отправить тебя под арест на пару дней по тридцать пятьдесят шестому, посмотреть, не прочистит ли тебе это мозги. Только...
– Телма, не надо. Я...
– ...дел сейчас и без того невпроворот.
Касси знала, что ордер номер 3056 – постановление о взятии поднадзорного под стражу с последующим судебным рассмотрением дела об отмене условно-досрочного освобождения. На суде инспектор по надзору мог снять обвинение, и подсудимого выпускали на свободу, однако возвращение на несколько дней в тюрьму служило предупреждением о необходимости исправиться. Эта угроза была самой суровой в распоряжении Киббл, и одно лишь упоминание о ней основательно напугало Касси.
– Телма, ради Бога. У меня все хорошо. Все отлично. Я просто выпускала пар. Не надо, пожалуйста.
Она надеялась, что вложила в свой голос надлежащую умоляющую нотку.