Знаменитая Обувь мгновение молча обдумывал предложение. Он ничего не мог поделать с тем, что жена капитана Маккрея умерла. Если капитан Маккрей горевал из-за смерти жены, то он, видимо, ушел, чтобы оплакивать ее, и чтобы при этом ему никто не докучал слишком много. Кроме того, у него самого теперь появилось интересное исследование, исследование черного хорька. Он удобно поселился со своими женами и детьми и не очень хотел идти куда-нибудь. Но капитан Колл помог ему с военными, когда полковник, который хотел, чтобы все разведчики ездили на лошадях, решил посадить его в тюрьму за то, что он отказался ехать. Знаменитая Обувь тщательно растолковал полковнику, его капитанам и лейтенантам свои взгляды на лошадей. Существовало несколько причин, почему не было мудрым для кикапу ездить на лошадях. Помимо этих причин была простая причина, которая должна была быть очевидна для полковника и его людей — невозможно достоверно прочесть следы, сидя на лошади. Глаза следопыта должны быть поближе к земле, если он хочет увидеть мелкие детали, которые поведают ему все, что он должен знать. Особенности пыли и земли были важны для следопыта. Никто не мог узнать того, о чем говорит пыль, не становясь часто на колени, чтобы почувствовать и изучить ее.
Белого полковника не интересовала ни одна из причин. Он немедленно посадил Знаменитую Обувь в тюрьму за неповиновение. К счастью, капитан Колл быстро узнал об этом и скоро вызволил его. Он и капитан Маккрей выразили белому полковнику свое недовольство. Капитан Маккрей даже накричал на полковника. Он дал ему понять, что в Знаменитой Обуви нуждаются техасские рейнджеры, и что он не должен вмешиваться.
Учитывая помощь, которую он получил, Знаменитая Обувь подумал, что ему надо отложить на некоторое время изучение черного хорька и попытаться найти капитана Маккрея. Он знал капитана Маккрея много лет и знал, что тот вел себя не как большинство белых. Поведение капитана Маккрея напомнило ему о нескольких его друзьях из племени чокто. Капитан Колл был в значительной степени белым, он жил по правилам. Но капитан Маккрей мало праздновал правила. Он жил своим внутренним миром, велением своего сердца и своего духа. Теперь, огорченный смертью жены, дух капитана Маккрея убедил его сесть на свою черную кобылу и уехать на запад. Уже в то утро у Знаменитой Обуви было чувство, что с капитаном Маккреем происходит что-то необычное.
Он ехал не для того, чтобы выполнить какую-то работу, за которую ему заплатят. Он ехал по другой причине.
Знаменитая Обувь встал и привел двух рейнджеров к ручью, чтобы показать им следы, где черная кобыла пересекла водный поток.
— Я пойду искать его. Думаю, что мне понадобится много дней, — сказал Знаменитая Обувь.
Капитан Колл выглядел недовольным, но он не оспаривал это заявление. Он сам, вероятно, чувствовал, что с его другом происходило что-то необычное.
— Зачем же много дней, если он просто уехал? — спросил Пи Ай.
Чтение следов было тайной для него. Ему нравилось наблюдать за Знаменитой Обувью, когда тот занимался этим, но он не понимал процесс. След, который он увидел у ручья, просто указывал ему на то, что здесь прошла лошадь. Какая лошадь, и куда она пошла, и насколько тяжелого всадника она несла, было очевидно для Знаменитой Обуви, но не для Пи Ая. Еще более загадочной была способность Знаменитой Обуви обнаружить сведения о всаднике, его настроении, подробностях о нем, о чем он сам, возможно, не догадался бы, даже если бы был с всадником рядом и смотрел ему прямо в глаза.
Сам капитан Маккрей сомневался в способности разведчика узнать такие сведения и часто говорил об этом.
— Он просто угадывает, — говорил Огастес. — Когда он прав, то это удача, а когда неправ, никто не узнает об этом, потому что тот, насчет кого он угадывал, ушел.
— Я не думаю, что он угадывает, — заступался Колл. – Он только читает следы и думает о следах, и он не юнец. Он изучил это. Он собирает информацию, которую мы не видим, и складывает ее вместе.
Пи Ай считал, что, вероятно, прав все же капитан Колл. Следующее замечание следопыта подтверждало это.
— Он ищет мира и не может найти его здесь, вдоль реки Гуадалупе, — сказал Знаменитая Обувь. — Я думаю, что ему надо будет пройти более длинный путь, чтобы найти его. Ему, вероятно, придется ехать к Рио-Пекос.
— Пекос — воскликнул Колл. — Губернатор уволит его, если он уйдет так далеко.
— Не думаю, что капитан беспокоится об этом, — сказал Знаменитая Обувь.
— Ты прав, — ответил Колл, подумав. Он думал течение минуты, глядя на западные холмы.
— Я хочу послать капрала Паркера с тобой, — сказал он Знаменитой Обуви.
У рейнджеров не было никаких званий, но он и Гас стали называть Пи Ая «капралом», поскольку тот нравился им. Он не был уверенным молодым человеком, и ему немного льстило считаться капралом.
— Мы можем отправиться прямо сейчас, — сказал Знаменитая Обувь. — Возможно, мы сумеем отыскать еще одного черного хорька, пока будем искать капитана Маккрея.
Пи Ай был ошарашен, но доволен, так как путешествовать со Знаменитой Обувью будет поучительно. Этот человек уже поспешил на запад. Он, казалось, не считал необходимым вернуться и попрощаться со своими женами.
— Держись рядом с ним, капрал, — сказал Колл.
— Я буду держаться рядом с ним, — сказал Пи Ай.
Он не успел произнести это, как, оглянувшись, заметил, что Знаменитая Обувь, человек, которого он только что обещал держаться, исчез. Холмистая местность была покрыта зарослями кедра, можжевельника, дуба, чапараля и другого кустарника.
Пи Ай почувствовал что-то вроде паники. Он еще не сделал ни одного шага в направлении запада и уже потерял человека, с которым шел, и капитан Колл видел это.
Колл заметил смущение Пи Ая и вспомнил, как он раздражался вначале и как приходил в замешательство, когда Знаменитая Обувь просто исчезал, часто на много дней.
— Он там, — сказал Колл, указывая на Знаменитую Обувь, который пересекал небольшой пригорок примерно в двухстах ярдах на запад.
— Я полагаю, что он просто присел за кустарником, чтобы осмотреть след, — добавил он.
— Возможно, это был след хорька, — сказал Пи Ай, успокаиваясь. — Он сильно интересуется хорьками.
— Кто такой хорек, капитан? — спросил он. Он не был вполне уверен и не хотел казаться неосведомленным, путешествуя со Знаменитой Обувью.
— О, это хищник из семейства ласок, я думаю, — ответил Колл. — Ты лучше всего догони Знаменитую Обувь и спроси его. Он может рассказывать тебе о хорьках до самого Пекоса, если вы пойдете так далеко.
— Не знаю, зачем Гасу вздумалось отправиться до самого Пекоса, — добавил он, но Пи Ай зафиксировал взгляд на Знаменитой Обуви и явно волновался, что тот может исчезнуть снова.
— Я поеду, капитан, а то потеряю его, — сказал Пи Ай.
Он пустил свою лошадь вскачь и скоро был около следопыта, который не остановился и не оглянулся.
Глядя, как они движутся, Колл одновременно почувствовал облегчение и зависть: облегчение потому, что Знаменитая Обувь взялся за работу, а зависть от того, что ему хотелось опять стать таким же молодым и не обремененным обязанностями, как Пи Ай Паркер.
Было бы хорошо иметь возможность, чтобы забыть и губернатора, и Баркли, и хранителей гроссбуха, и просто поехать на запад в дикую страну. Возможно, думал он, возвращаясь, что именно этого хотел Огастес: побыть свободным несколько дней, просто оседлать лошадь и уехать.
7
Через час после того, как они покинули капитана Колла, Пи Ай начал страстно желать, чтобы они поскорее нашли Огастеса Маккрея, главным образом потому, что у него не было уверенности, что он не потеряет Знаменитую Обувь. Не было такого, чтобы Знаменитая Обувь шел слишком быстро — хотя, конечно, верно и то, что он не шел медленно. Проблема состояла в том, что он двигался беспорядочно, зигзагами, проскальзывая в подлесок, убегал под прямым углом к следу, иногда даже разворачивался назад, если он видел животное или птицу, которых хотел изучить. Независимо от того, как Пи Ай жестко фиксировал свой взгляд на нем, Знаменитая Обувь все время исчезал. Каждый раз, когда это происходило, Пи Ай задавался вопросом, увидит ли он когда-нибудь этого человека вновь.