Путь назад занял больше времени. Почти рассвело, когда он возвратился к казарме. Через дорогу он видел темное окно Мэгги. Спал ли Джейк там? И что, если это так? Он давно уже выбросил из головы мысли о Мэгги и ее мужчинах. Теперь, внезапно, они снова пришли ему на ум, а рядом с ним не было никого, с кем посоветоваться, а он сам не мог разобраться в своих чувствах.
Старина Айки Риппл, уже ушедший в отставку и принимающий участие только в парадных выступлениях, сидел на бочонке с гвоздями, приглаживая свои седые волосы, когда Колл приблизился в лучах первого света.
— Привет, вы рано проснулись, — сказал Колл старику.
Айки, конечно, всегда был ранним.
— Да, я не люблю пропускать ни один из рассветов, — ответил Айки.
Айки был любителем жевательного табака. Он уже заложил за нижнюю губу хорошую порцию табака.
— Где вы были, капитан? — спросил он. – Слишком рано для патрулирования.
— Просто осматривался, — ответил Колл. — Кто-то вчера видел трех индейцев к западу от города. Не хочу, чтобы они подкрались и угнали какое-нибудь стадо.
— Пойдете на войну, капитан? — спросил Айки.
Колл покачал головой, что, казалось, обнадежило старика.
— Если бы вы ушли на эту войну, я думаю, что индейцы подкрались бы и увели бы весь скот, — сказал Айки.
Айки оглянулся, но увидел только утренний туман. Упоминание об индейцах на западе не радовало. Эти самые индейцы могли прятаться за туманом. Они могли скрываться где угодно, и он был тем более рад, что капитан Колл рядом с ним.
— Я опасался индейцев всю свою жизнь, — сказал Айки, чувствуя внезапную потребность излить душу. — Я думаю, что тысячу раз просыпался, ожидая увидеть индейца, который стоит надо мной, готовый стащить мой скальп. Но мне уже восемьдесят лет, и они все еще не добрались до меня, поэтому я полагаю, что все это беспокойство было впустую.
— Я полагаю, что вы будете в безопасности, если просто останетесь в городе, — сказал ему Колл. — Тем не менее, надо быть осторожным, когда вы на рыбалке.
— О, я больше не ловлю рыбу, отказался от нее, — сообщил Айки.
— Почему, Айки? — спросил Колл. — Рыбалка – это безобидное занятие.
— Из-за костей, — ответил Айки. — Помните Джейкоба Лоу? Он был тем самым портным, который поперхнулся рыбной костью. Она попала в его пищевод, и он умер прежде, чем кто-либо сумел что-либо сделать. Я терпел команчей около восьмидесяти лет. Будь я проклят, если захочу рисковать тем, чтобы подавиться косточкой от одного из этих костистых маленьких окуней.
— Я не помню, чтобы вы были женаты, сколько я знаю вас, — сказал Колл.
Его замечание повисло в воздухе, просто замечание, не вопрос. Внезапно он почувствовал себя нелепо.
Мэгги Тилтон в течение многих лет хотела выйти за него замуж, но он уклонился, предпочтя холостяцкую жизнь. Зачем он говорит о браке с восьмидесятилетним холостяком, который может впоследствии сплетничать? Хотя он любил Мэгги, он никогда не хотел жениться и не знал, почему его так взволновало открытие, что она поддерживает более близкие отношения с Джейком, чем он предполагал.
— Иллинойс, — сказал Айки Риппл. — Я зажег однажды девушку. Это было в Иллинойсе.
Хотя капитан Колл не опрашивал его дальше, Айки вспомнил через шестьдесят лет о девушке по имени Салли, которую он зажег в Иллинойсе. Они танцевали однажды на сельском празднике. У нее были голубые глаза. Но Салли туманным утром выпала из лодки, когда она со своим отцом пересекала реку Миссисипи во время поездки в Сент-Луис. Ее тело, насколько он помнит, так никогда и не нашли. Ее звали Салли? Или это была Мэри? Ее глаза были голубыми? Или карими? Он танцевал с нею однажды на сельском празднике. Она плыла со своим отцом? Или с нею была ее мать?
Капитан Колл, который, казалось, заинтересовался на мгновение прошлыми отношениями Айки с женщинами, ушел на поиски завтрака, оставив Айки в одиночестве на бочонке с гвоздями. Когда утреннее солнце сожгло туман на улицах Остина, туман в памяти Айки уплотнился, когда он пытался вспомнить ту девушку — была это Мэри или Салли, глаза ее были голубыми или карими, была она в лодке с матерью или с отцом? — с которой он давным-давно танцевал на сельском празднике.
10
На десятый день путешествия Пи Ай вымотался полностью. Растительности было так мало, что он разрешал своей лошади уходить ночью в надежде, что она найдет себе пастбище, достаточное для пропитания. Часто он, проснувшись в сером свете рассвета, не видел ни лошадь, ни Знаменитую Обувь.
Когда вставало солнце, он видел только безлюдную сухую равнину, почти пустыню. Редко появлялось облако. Перед глазами стояла огромная окружность горизонта, и внутри нее ничего не двигалось. Ледяные равнины на севере он помнил такими же безлюдными, только тогда он отважился находиться на Льяно в компании с отрядом людей. Теперь же большую часть дня он был один. Он утратил надежду, что они найдут Гаса Маккрея. Зачем только Гас покинул уютные салуны Остина, чтобы приехать в такое место?
После первой недели Пи Ай проводил дни, борясь с собственным чувством отчаяния.
Иногда он не видел Знаменитую Обувь до вечера. Он ехал на запад, запад, запад, чувствуя безнадежность. Правда, Знаменитая Обувь всегда возвращался, как и обещал, когда появлялось сияние вечерней звезды. Но с каждым днем Пи Ай все больше беспокоился, что этот человек покинет его. Когда Знаменитая Обувь, наконец, появлялся, облегчению Пи Ая не было предела, но это продолжалось недолго. Скоро снова наступало утро, и Знаменитая Обувь пропадал.
Иногда Пи Аю требовался целый час, чтобы найти свою лошадь. Животное поедало листья или скудные растения на каком-то небольшом склоне или в овраге. Затем весь день он тащился на запад, никого не видя. Весь день он жаждал общества, любого общества.
На десятый вечер, когда Знаменитая Обувь присоединился к нему, Пи Ай не мог не поделиться своими сомнениями.
— Гаса здесь нет, не так ли? — спросил он. — Как он мог забраться так далеко? Зачем ему надо было пересекать большую часть этой бедной страны?
Знаменитая Обувь знал, что молодой рейнджер боится.
Ничто не было проще, чем обнаружить в человеке страх.
Это было видно даже в том, как он возился со своей кружкой, попивая кофе. И это было нормально, что он боялся. Он не знал, где он находится, и его должно было озадачить, что капитан Маккрей решил заехать так далеко в пустыню. Молодой рейнджер был недостаточно умудрен годами, чтобы понять вещи, которые могли сделать люди, когда они были неуверенны и несчастны.
— Он впереди нас, на расстоянии всего дня, — ответил Знаменитая Обувь. — Я не потерял его след, и не потеряю.
— Но зачем он едет так далеко? — спросил Пи Ай. — Здесь же ничего нет.
Знаменитая Обувь задавался тем же вопросом. Путешествия, которые предпринимали люди, всегда интересовали его. Его собственная жизнь была сплошным путешествием, хотя сейчас не совсем таким, как это было до того, как у него появились свои жены и дети. Обычно он соглашался быть разведчиком у техасцев только тогда, когда они отправлялись в направлении, в котором он хотел пойти сам, чтобы увидеть особенный холм или ручей, посетить родича или друга, отыскать птицу или животное, которых он хотел изучить.
Кроме того, он часто возвращался в места, в которых он был в прежние времена своей жизни, только затем, чтобы увидеть, остались ли они теми же самыми. В большинстве случаев места не были точно такими же, какими он помнил их, ведь он и сам изменился, но бывали и исключения. Самые простые места, где были только скалы и небо, или вода и скала, изменялись меньше всего. Когда Знаменитая Обувь чувствовал беспокойство в своей жизни, как и все люди, он старался вернуться на одно из простых мест, на место скал и неба, чтобы восстановить расположение духа и снова стать спокойным.
Хотя Знаменитая Обувь и не разговаривал с капитаном Маккреем о причинах его поездки, он чувствовал, что то же самое может происходить с капитаном из-за смерти жены. Капитан Маккрей мог вернуться куда-нибудь, где он был раньше, надеясь обнаружить, что там ничего не изменилось, и что оно осталось таким же простым. Каждый день Знаменитая Обувь, идя по его следам, отмечал, что капитан не бродил бесцельно, как человек, мысли которого настолько отвлечены, что он не замечает, куда идет. Капитан Маккрей знал, куда он шел, в этом Знаменитая Обувь не сомневался.