— Куда ты идешь, Утка? — спросил его Эрмоук.
— Я хочу забрать его голову, — ответил Голубая Утка.
— Не сегодня, у тебя нет времени, — сказал Эрмоук, указав на юг в направлении Лошадиного озера.
Голубая Утка увидел то, что он имел в виду. На сухой равнине пыль, поднятая четырьмя лошадьми их преследователей, висела в воздухе. Голубую Утку раздражало, что рейнджеры были такими настойчивыми в его преследовании, отказывая ему в удовольствии испытать полный триумф над его отцом.
— Проклятие, зачем им спешить? — сказал он. — Я хотел забрать его уродливую старую голову домой. Я мог бы пугать ею парней.
— Поехали, Утка. Ты потом можешь вернуться и взять его голову, если так хочешь получить ее, — сказал Эрмоук. — Было достаточно трудно убить его. Позади нас Колл и Маккрей. Я уезжаю.
Голубая Утка хотел задержаться, чтобы насладиться триумфом, которого ждал так долго. Он испытывал желание убить Эрмоука за то, что тот так настойчиво торопит его.
Но он знал, что бандит был прав. Колл и Маккрей последовали за ним туда, куда никакие другие рейнджеры и никакие другие белые не смели ходить. Эрмоук и Обезьяна Джон не стоили даже их мизинца. Сам он мог бы противостоять им, но только если бы нашел надежное укрытие, но вблизи не было никакого укрытия.
— Ты убил того человека, ради которого приехал сюда, Утка, — сказал Эрмоук. — Поехали.
— Мы поедем, но как только они уйдут, я хочу вернуться за его головой, — ответил Голубая Утка.
Он подошел к своей лошади, сел верхом и еще раз объехал вокруг неподвижного тела своего отца. Он подъехал поближе и взялся за древко копья. Он хотел сохранить его, но знал, что слишком много понадобится времени, чтобы вытащить его.
— Ему, должно быть, понравились эти черные камни, — заметил Обезьяна Джон. — Он собрал их целую кучу, пока мы добрались сюда.
Голубая Утка смутно помнил что-то, что говорил его отец о черных скалах, во время их давней поездки к Лошадиному озеру. Но полностью вспомнить он не мог, и к тому же Колл и Маккрей приближались.
Он оставил копье в теле отца и повернул лошадь на север.
Когда они уезжали, Обезьяна Джон наклонился и забрал себе большой нож Бизоньего Горба.
35
Знаменитая Обувь не хотел идти к северу от высохшего озера. Он подумал о том, что родник был настолько мал и так хорошо укрыт, что высохшее озеро было конечной точкой для тех людей. А еще он видел двух команчей из группы Антилоп. Его волновало то, что они наблюдали за ними. Кроме того, едва они покинули озеро, как он начал замечать черные скалы.
Эти три факта, вместе взятые, были для него вескими доказательствами, что они и так следовали за Голубой Уткой достаточно далеко. Все кикапу согласились бы, что черных скал нужно избегать. Они не были нормальными скалами, и, вполне вероятно, в этих местах обитают злые духи.
Когда они покинули озеро, Знаменитая Обувь сказал об этом капитану Коллу, но капитан обратил не больше внимания на его слова, чем на дуновение ветра. Капитана Колла не тревожили черные скалы. Он больше тревожился по поводу команчей Антилоп. Он знал, что они представляют опасность, но не готов был повернуть назад из-за них.
— Вудро желает Голубую Утку, а Голубая Утка не далее пяти миль впереди, — заметил Огастес, когда следопыт подошел к нему со своими заботами. — Если ты думаешь, что Вудро Колл оставит в покое свою жертву, то ты нанялся не в ту компанию.
Знаменитая Обувь пришел к заключению, что нет никакого смысла говорить с этими двумя капитанами. Он терпеливо и вежливо объяснил свою точку зрения на то, почему неблагоразумно сейчас идти дальше на север, и все же эти люди отмахнулись от него. Они просто продолжали ехать.
Знаменитая Обувь подумал, что мог бы уйти домой. Пустая трата времени — советовать людям, которые не слушают. Он не хотел оставаться с рейнджерами, если они собираются продолжить свое глупое путешествие.
Тем не менее, он прошел вперед еще нескольких миль, чтобы посмотреть, нет ли поблизости еще одного озера или другого повода, чтобы ехать на север.
Именно когда он бежал перед осмотрительными рейнджерами, он заметил копье, торчащее из земли впереди на небольшом расстоянии. Поскольку в этой местности Бизоний Горб был, вероятно, единственным человеком, носившим копье, Знаменитая Обувь немедленно стал проявлять осторожность, опасаясь, что старик устроил какую-то засаду.
Пока Знаменитая Обувь изучал землю, пытаясь понять, где может скрываться старик, он увидел его тело. Копье пригвоздило его к земле.
Это зрелище так поразило Знаменитую Обувь, чтобы на мгновение его ноги подкосились. Он давно догадывался, что Бизоний Горб отправился в свой последний путь в поисках какого-нибудь укрытия, где можно было умереть. Но эта догадка не уменьшила его потрясения, когда он увидел тело, пронзенное копьем.
На ослабевших ногах он двинулся дальше, пока не остановился на краю круга из черных камней.
Он был слишком потрясен, чтобы подать знак рейнджерам или сделать что-либо другое, кроме как стоять и смотреть. Бизоний Горб был убит своим собственным копьем, и, несомненно, убил его Голубая Утка со своими людьми. Копье прошло прямо сквозь горб. Знаменитая Обувь помнил услышанное им какое-то пророчество или старую историю о том, что Бизоний Горб умрет только тогда, когда пронзят его горб. Возможно, эту историю давно рассказала ему бабушка Бизоньего Горба, когда он заботился о ней перед ее смертью.
Щит старика из черепа огромного бизона лежал около него. О таком щите мечтали многие воины, и все же Голубая Утка бросил его, как будто эта вещь не представляла никакой ценности или силы. Это также шокировало.
Знаменитая Обувь сидел на корточках недалеко от круга из черных камней, когда подъехали рейнджеры.
— О Боже, — сказал Огастес, когда увидел мертвого Бизоньего Горба. — Боже.
Колл столь же был потрясен, хотя и молчал. Он спешился и стал рядом со Знаменитой Обувью. Другие также спешились, но какое-то время никто не ничего не говорил. Дитс, который никогда не видел Бизоньего Горба вблизи, так боялся, что хотел уйти. Он был убежден, что только у чародея может быть такой горб, и, хотя этот человек, казалось, был мертв, пронзенный насквозь копьем, Дитс не мог понять, как чародей может быть мертвым. Он подумал, что лучше стоять немного дальше на тот случай, если чародей с большим горбом внезапно поднимется и наложит на них какие-нибудь заклятия.
Коллу было любопытно, наконец, увидеть Бизоньего Горба так близко. Прошло несколько лет с тех пор, как он много думал об этом человеке, все же он знал, что его деятельность как рейнджера состояла, в значительной мере, в преследовании команча, который теперь лежал мертвым у его ног.
Огастес был так поражен, что его лицо побелело.
— Это копье похоже на то, которым он проткнул меня тогда, — сказал он.
Пи Ай также хотел уехать. Он знал, что Бизоний Горб был могущественным, внушающим страх вождем, но теперь он был мертв, и слишком расточительно было так долго стоять и смотреть на его тело, если они хотели поймать бандитов, которых преследовали так долго.
Однако капитан Колл и капитан Маккрей не проявляли желания спешить, как и Знаменитая Обувь. Пи Ай в первый раз видел горб. Он не хотел долго смотреть на это уродство, опасаясь дурных снов.
На взгляд Колла, Бизоний Горб выглядел меньшим после смерти, чем он выглядел в жизни. Он не был гигантом, как они считали, а всего лишь человеком среднего роста.
— Я считал, что он был покрупнее, — добавил Колл, на мгновение присев на корточках над телом.
— Я тоже, Вудро, — ответил Огастес. — Когда он преследовал меня со своим копьем, я думал, что он был таким же большим, как бог.
— Он стар, — сказал Колл. — Он, возможно, усох немного от старости.
— Нет, мы просто помним его большим, чем он был, потому что он был так жесток и обладал ужасным военным криком, — сказал Огастес.
Пи Аю казалось, что вид тела Бизоньего Горба вызвал у двух капитанов своего рода всплеск воспоминаний.
— Он был первым команчем, которого я увидел, — заметил Колл. — Я помню, когда он ехал, мчась из того оврага с мертвым парнем позади него на его лошади. Я забыл имя парня.