— Айниш всегда считал вас заплывшим жиром дураком, — сказала миссис Скалл. — Он повторял это много раз. Единственным стоящим человеком во всей армии, по мнению Айниша, был Боб Ли, и у Боба Ли была чересчур негибкая шея на мой вкус.
Затем она посмотрела на губернатора Пиза, который уставился на нее так, как будто она сошла с ума.
— Закройте свой рот, Эд, пока жук не влетел вам в глотку, — сказала она. — Я сейчас увожу Джонни на наш пикник. Мне удалось найти в нем достоинства, о которых никогда не подозревал Айниш.
Когда мадам Скалл собиралась уйти, она на мгновение остановилась и посмотрела на Колла.
— Тысяча коров — это намного больше, чем стоит Айниш, — заявила она. — Я не дала бы за него и трех кошек, если кошки не паршивые. Если вы встретите мою желтую девчонку, пока будете искать Айниша, верните ее тоже. Я еще хочу найти достойную пару для этой желтой девки. У нее внешность кубинки.
— Сомневаюсь, что мы найдем ее, мэм, — ответил Скалл. — Команчи ушли на север, а мы отправляемся на юг.
— И вы полагаете, что жизнь так проста, не так ли, капитан? — спросила Айнес Скалл тоном более чем издевательским. — Вы полагаете, что это просто вопрос северных или южных равнин, не так ли?
Колл был озадачен. У него перед глазами был Длинный Билл Коулмэн, висящий на ветке виргинского дуба, принявший смерть от своей собственной руки. Больше десяти лет его жизни были связаны с Длинным Биллом Коулмэном, и теперь он мертв. Коллу трудно было реагировать на насмешки женщины. Его память хотела отправиться назад, вниз по длинной реке прошлого к истоку времен, когда он стал рейнджером. Он хотел, чтобы мадам Скалл просто ушла и не приставала к нему с вопросами.
— Я надеюсь, что вы заглянете ко мне на чай до того, как уедете, капитан, — сказала мадам Скалл. — Я могла бы научить вас, что в жизни есть большее, чем север и юг.
С этими словами она круто повернулась и ушла.
— Никаких конфликтов с Мексикой, только не американская кавалерия, — заявил майор Неттлсон. Затем он ушел, надев свою военную шляпу, когда выходил в дверь.
Губернатор Пиз вновь сплюнул в медную плевательницу, и опять мимо.
— Если бы у меня была такая жена, я сбежал бы дальше, чем Мексика, — сказал негромко губернатор.
Его собственная жена за двадцать лет брака только раз повысила на него голос, и только за то, что ребенок собирался сбросить миску супа со стола.
Колл не знал, что ответить. Он думал, что лучше всего придерживаться простых, практических соображений и не позволять себе отвлекаться на чувства мадам Скалл к своему мужу.
— Вы сказали о тысяче голов скота, губернатор, — напомнил Колл.
— Да, таково требование, — сказал губернатор Пиз неторопливо, утомленным голосом. — Тысяча голов. У нас есть месяц, чтобы пригнать их.
— А что, если капитан уже мертв? — спросил Колл.
— О, это авантюра, конечно, — ответил губернатор. — Этот человек может забрать наш скот и прислать нам голову Айниша в мешке.
— Или может просто забрать скот и исчезнуть, — добавил Колл.
— Да, он может. Но я все равно вынужден послать вас, — сказал губернатор. — По крайней мере, я должен спросить вас, пойдете ли вы. Я не забыл, что отправил вас в погоню за химерами как раз в то самое время, когда здесь нам были нужны вы все. Но у Аумадо есть Айниш, и он установил цену за него. Айниш все еще герой. Меня привлекут к ответственности, если я не попытаюсь спасти его.
— Где мы возьмем скот? — спросил Колл.
— О, законодатели выделят деньги на скот, я уверен, — ответил губернатор.
Колл начал задавать практический вопрос, но его голова была занята другим. Он снова видел черное лицо Длинного Билла и, казалось, не мог думать ни о чем другом.
Губернатор говорил и говорил, но Колл был просто неспособен воспринять то, о чем он говорил, и губернатор Пиз, наконец, это заметил.
— Неудачное время. У вас есть друг, которого надо похоронить, — сказал он. — Мы можем поговорить о делах завтра, когда вы выполните печальную обязанность.
— Спасибо, — поблагодарил Колл. Он повернулся, чтобы уйти, но губернатор Пиз поймал его за руку.
— Еще одно, капитан Колл, — сказал он. — Айнес сказала, что ждет вас к чаю. Не ходите. Техас нуждается больше в вас, чем в том, что она делает в этот тревожный час.
— Да сэр, я так и поступлю, — ответил Колл.
27
Когда Колл вернулся к корралю рейнджеров, он услышал стук молотка из-за сарая.
Айки Риппл, самый старый рейнджер, оставшийся в живых, готовил гроб для Длинного Билла — по крайней мере контролировал изготовление. Айки никогда не достигал слишком высокого положения среди рейнджеров из-за своей склонности к контролю, вместо того, чтобы просто работать.
Он и Длинный Билл были искренними друзьями, именно поэтому он находился возле Дитса и контролировал распиловку каждой доски и вбивание каждого гвоздя.
— Билли был исключительным, и он захочет быть надлежаще похороненным, — сказал Айки, когда Колл присоединился к группе, которая состояла из всего отряда рейнджеров, каким он был на тот момент.
Огастес сидел на одном конце фургона, который должен был отвезти Длинного Билла к могиле. Он был молчалив, мрачен и пьян. Дитс сбил гроб тщательно, понимая, что за ним наблюдает весь отряд. Ли Хитч и Стоув Джонс всю ночь пропьянствовали в мексиканской кантине. Они так страдали от похмелья, что были неспособны к плотницким работам. Стоув Джонс был лыс, а Ли Хитч лохмат. Они провели вечер в кантине, так как исчерпали кредит в салунах Остина. Колл заметил, что ни один из них не был вооружен.
— Где ваши револьверы? – спросил он их.
Ли Хитч посмотрел на бедро и не увидел револьвера, что, казалось, удивило его так, как будто у него вообще не было ноги.
— Ну, где же он, черт побери? — он спросил у самого себя.
— Я не предлагал тебе ругаться, — сказал Колл. – Очень скоро мы будем выполнять задание, и тебе понадобится оружие. Где твое, Стоув?
Стоув Джонс прятался за глубокой, молчаливой торжественностью, когда не хотел отвечать на заданные вопросы. Он торжественно посмотрел на Колла, но Колла трудно было провести такой уловкой, и Стоув вынужден был ломать голову для подходящего ответа.
— Я думаю, что он находится под моим седлом, — сказал он, наконец.
— Они заложили свои револьверы, Вудро, — отозвался Огастес. — Я сказал, чтобы они теперь сражались с команчами своими карманными ножами. Человек, который пал так низко, что закладывает свой собственный револьвер, заслуживает, во всяком случае, хорошего скальпирования.
— Это не команчи, — ответил ему Колл. — Это Аумадо. У него капитан Скалл, и его предлагают выкупить за тысячу голов скота.
— Меня это не касается. У меня нет тысячи голов скота, — заметил Гас.
— Штат купит скот. Мы должны отвести стадо и вернуть капитана, — сказал ему Колл.
— Ну, это тем более меня не касается, ведь я не ковбой, — ответил Гас. — Я не интересуюсь сбором коров для какого-то старого бандита. Пусть просто придет и украдет их. Он и так может отпустить капитана, если захочет.
Колл заметил, что гроб был почти готов. Он не считал нужным спорить с Гасом в такое время. В существующем настроении Гас легко нашел бы причину не согласиться ни с чем, что бы он не говорил. Все люди были ошеломлены самоубийством Длинного Билла. Лучше всего было бы, вероятно, пойти и провести похороны, и привлечь к ним женщин. Без похоронного бюро и проповедника похороны были примитивными, но все же это были похороны. Женщины могут петь, и церемония на несколько минут уведет мужчин подальше от салунов. Как только их старый товарищ будет похоронен, можно будет вернуться к рассмотрению вопроса об Аумадо и тысяче голов скота.
— Мы не должны обсуждать поручение прямо сейчас, — сказал Колл. — У нас есть месяц, чтобы поставить скот. Давай пойдем, посмотрим, чем занимаются женщины, пока Дитс закончит гроб.
— Почти готов, — отозвался Дитс, думая над тем, пойдет ли он на похороны, или, вернее, разрешат ли ему пойти. Он тщательно работал над гробом. Одна из прачек принесла старое стеганое одеяло, чтобы застелить его.
Дитс особо позаботился о том, чтобы одеяло было уложено ровно. Он знал, что души самоубийц беспокойны. Они чаще, чем другие, покидали могилы и становились привидениями, преследуя тех, кто обидел их при жизни. Он знал, что не обижал Длинного Билла. Он помогал ему делать многие работы по дому. Но об этом можно забыть, если он сейчас сделает ему неудобный гроб, гроб, в котором его душа не будет находить покоя. Мистер Билл, как Дитс всегда его называл, был бродягой большую часть своей жизни. Было бы скверно, если бы его душа продолжала бродить из-за отсутствия удобного места для отдыха.