Позже в тот же вечер, когда я пытался определить членов второй группы, раздался звонок в дверь. Я завязал пояс халата, дотянулся до пульта и включил наружную камеру. В двери имелся глазок, но тот, кто стоял с другой стороны, мог услышать, что кто-то подошел, и выстрелить. Так бывало частенько.
Перед дверью стояла Энни. На ней было длинное пальто, она запыхалась и выглядела взволнованной. Волосы у нее растрепались, а щеки пылали. Поскольку наша ближайшая встреча должна была состояться только в пятницу вечером, я понял, что что-то случилось. В таком случае выбора не было; я мог бы спрятать ее до тех пор, пока мы оба не сумеем выбраться в безопасное место.
Едва я успел отпереть дверь, как Энни рванулась вперед, обхватила мое лицо ладонями и прижалась губами. Этот поцелуй был интенсивнее, чем те, которыми мы обменивались для маскировки, — в нем чувствовались голод и отчаяние. Энни ногой закрыла за собой дверь и, тяжело дыша, заглянула мне в лицо.
— Господи, — заговорила она. — Не знаю, что произошло на сегодняшнем таинстве, но я после этого чувствую себя чрезвычайно возбужденной.
— Ну ладно, Энни. Постарайся не терять головы. Сейчас подумаю, чем можно тебе помочь.
— Не-е-ет! — взвыла она, когда я попытался отстраниться. — Я сама знаю, что мне нужно, только для этого требуется твоя помощь.
С этими словами она схватила мои руки и потянула к своим бедрам, проводя ладонями снизу вверх до талии. Потом обвила ногой мою ногу и снова поцеловала.
— Энни, держи себя в руках. Ты можешь это сделать. Просто помни, что это не обязательно.
— Но я хочу.
Она распахнула мой халат и стала целовать грудь. Я ее легонько оттолкнул, и Энни приземлилась на кушетку.
— Да, да. Я хочу немного грубости!
— Ради Иисуса, Энни. Остановись!
Одна часть моего мозга еще сохраняла профессионализм, зато у другой половины появились совсем другие идеи. Энни заметила это; она облизнула губы и поползла ко мне на четвереньках. Ее платье задралось до самой талии, открыв вид, который в других условиях я счел бы весьма приятным.
— Ну, Билл, давай. Не можешь же ты сказать, что не хочешь этого. Я видела, как ты на меня смотрел. Почему бы не пойти дальше?
Она встала на колени и стащила через голову платье, открыв то немногое, что было на ней надето, — черный шелковый пояс и маленькие трусики. Я и так уже был обнаженным, с затвердевшим пенисом, и это лишь усугубляло ситуацию. Энни опять двинулась вперед, а я пятился, сохраняя дистанцию, пока не споткнулся о кресло и почти упал в него. Другого приглашения ей не требовалось. Энни одним прыжком пересекла комнату и воспользовалась случаем, чтобы продемонстрировать, как отлично она целуется.
И тут, говоря откровенно, я сломался. Я запустил руки в ее волосы, прижал к себе и крепко поцеловал. Энни застонала от восторга, просунув язык в самое горло, словно хотела попробовать, чем я ужинал. Потом она обвила мою поясницу ногами, и моя голова окончательно перестала соображать. Ее стоны и вопли были гораздо громче, чем во время наших притворных сцен, а с губ слетали грязные слова о том, чем она хочет заняться. В какой-то момент мы оказались в спальне, потому что после того, как она удовлетворила свою непонятную страсть, мы лежали на кровати и обсуждали, на что способны сестры.
— Вторая группа называет себя «Одиннадцать-Одиннадцать», — сказала Энни. — Это радикальные анархисты, сумевшие получить от кого-то деньги и оружие, и теперь они ищут повод все это применить. Похоже, что Сэди давно знакома с их предводителем. Она утверждает, что это наилучший способ взорвать существующие структуры мужского господства и привести к власти женщин.
— Значит, все те же старые феминистские штучки.
— Старые феминистские штучки! Разве не так говорят все мужчины? Вам бы только трахаться и убивать. Никакого творчества, сплошное разрушение.
Мне это не понравилось, но я слишком устал, чтобы спорить, кроме того, не хотелось прерывать ее рассказ.
— Как хочешь. Есть какие-то намеки на способ действия?
— Что-то относящееся к погоде. Мы практиковались в вызывании дождя.
Я выглянул в окно — на улице моросил дождь.
— Похоже, у вас получилось, не так ли?
— Да, черт побери, а еще они сильны в магии секса. Мы стояли в кругу, взявшись за руки, и призывали бурю.
Снаружи сверкнула молния.
— Может, из-за этого ты так…
— Раскованна? Возбуждена? Кому какое дело?